Менуэт святого Витта. Властелин пустоты

— Все так думают? — громко спросил Стефан.

Нестройный гул. Одинокое «нет» голосом Маргарет.

— Теперь послушайте меня, — сказал Стефан, и гул не сразу, но стих. — Нефть — это, конечно, замечательно, кто спорит. От имени всех присутствующих, а также от себя лично объявляю благодарность Питеру и его группе. — В толпе кто-то фыркнул. — Но, если мы взрослые люди, а не сопливые дети, мы должны сто раз взвесить последствия предпринимаемого шага до того, как его сделаем, а не после. Верно? — Он сделал паузу, дождавшись первого неуверенного кивка. — Теперь рассудим логически. У нас здесь устроенный быт. Еды, правда, в обрез, но никто особо и не голодает. У нас есть свой дом, частокол и все такое — а что мы будем делать там? Жить в деревянных хижинах, мерзнуть и мечтать о постели с подогревом? Я уже не говорю о научных приборах и всем прочем. Если хотите знать, мы до сих пор не одичали только потому, что у нас был «Декарт». Это первое. Второе: если кто-то думает, что там придется меньше работать, то он сильно заблуждается. Мне сейчас даже представить себе трудно, сколько труда придется вгрохать в новый лагерь — здесь мы обустраивались почти сорок лет! Третье. Я как капитан вовсе не собираюсь отключать аварийный маячок даже на один день и лишать нас всех шанса на спасение. Нас же ищут!

Он понял, что переборщил. Этого лучше было не говорить. Пережидая хохот, Стефан облизнул губы и набрал в грудь побольше воздуха.

— И вот еще что, — сказал он. — Если кто-нибудь знает способ, которым все мы можем переправиться за водораздел, захватив с собой хотя бы минимум необходимого оборудования, пусть выйдет вперед и скажет, а я обещаю выслушать. Это четвертое. — Он сделал шаг назад и вытер со лба пот.

— Какие проблемы, Лоренц? — сказал Питер. — Мы можем сделать еще две лодки. Верно?

Собрание одобрительно загудело.

— Зима на носу! — крикнул Стефан. — Дожди! Куда идти!

— Тем лучше. Больше воды в реках.

— И в болотах! По-твоему, все поместятся в лодках? Малыши не дотянут даже до водораздела.

— Чепуха, — улыбнулся Питер. — На этой планете нет ничего, с чем не мог бы справиться человек, поверь моему опыту. Можно перевезти всех за два-три раза.

— Ха! Пока будешь возвращаться за второй партией, первая перемрет с голоду. Ты этого хочешь? Этого, Пунн?

Питер сплюнул и растер плевок ногой. Стефан действовал настойчиво и умно, а вовсе не лез на рожон, как ожидалось. Все равно ему крышка. Это здесь, за частоколом, он — власть. Здесь он что-то собой представляет. Там будет иначе, и он это уже понял. Да и кто здесь этого не понимает.

— Я предлагаю начать подготовку немедленно. Кто согласен? Голосуем.

— Нет! — крикнул Стефан.

Его качнуло. Перед глазами поплыли лица. Много чужих лиц… Никого не интересуют прошлые заслуги.

Забыли! Никто не желает помнить, каких усилий ему стоило, чтобы половина колонии не перемерла в первый же год, как тяжело было налаживать сколько-нибудь сносную жизнь, организовать обучение младших грамоте — и это при том, что каждый второй — психически болен и чуть что норовит завизжать в истерике… Никто не сможет понять, что такое вечная боязнь совершить малейшую ошибку, ожидание удара из-за угла… Неблагодарные свиньи, не видящие дальше собственного рыла! Весь лагерь — свинарник.

— Вы не будете голосовать. Я запрещаю! Я капитан!

— Дерьмо! — крикнул Дэйв.

Из толпы боком выдвинулся Людвиг.

— Мы будем голосовать, Лоренц. Пупырь, вернись!

— Чего там вернись… — пробубнил Анджей. — Против я, вот и все. Пусть Стефан решит. Ну вас…

— Тебе-то лучше бы помолчать, — заявил Питер. — Те, кто не работают, голосовать вообще не будут. Как-нибудь обойдемся без нахлебников.

— Я не меньше других работаю! — закричал Анджей. От обиды у него навернулись слезы. Подскочив к Питеру, он пытался что-то сказать, тряся у того перед лицом уродливыми руками.

— Что-то тебя на торфе не видно. Эй, уберите заразного!

— Стоп! — крикнул Стефан. — Ладно. Анджей, ты за или против?

— Я против! Я ему сейчас такое скажу…

— Помолчи. Ты слышал: Анджей Рыхлик против. Маргарет, ты?

— Против.

— Двое против! — крикнул Стефан. — Ты слышал? Петра, ты?

Пухленькая Петра растерянно улыбалась.

— Я…

— Ну говори быстрей!

— Я… я не знаю… — Петра переступила с ноги на ногу и испуганно захлопала глазами. Стефана подбросило.

— Что значит — не знаю?!

— Не знаю… — Петра вдруг расплакалась.

— Воздерживается, — быстро сказал Питер. — Петра Дорферкирх воздерживается. Донна, ты записывай. Двое против, один воздержавшийся. Надеюсь, меня не обвинят в оказании давления на голосующих. Людвиг Науманн, ты?

— За.

— Ронда Соман?

— За.

— Илья Черемшанов?

— Двумя руками.

— Уве Игельстрем?

— За.

— Дэйв?

— Да пошли вы оба в задницу!

— То есть воздерживаешься?

Дэйв мотнул забинтованной головой и перекорежился от боли.

— Нет. Я — за. Надоело.

— Вера?

— За.

— Маркус?

— За.

Стефан почувствовал, как по его спине бежит струйка пота.

— Агнета?

— За.

— Диего! — крикнул Стефан, выступая вперед.

Чернявый Диего перевел взгляд со Стефана на Питера.

— Я — за нефть…

— Йорис! — быстро перебил Питер.

— Я? Кхх… Я — тоже. За.

— Ульрика?

— За.

— Фукуда?

Маленький японец склонился в церемонном полупоклоне.

— За, пожалуйста.

— Инга?

— За.

— Киро, ты?

— За.

— Все? Кого еще нет из взрослых? Зоя дежурит? И все равно один голос ничего не решает. Итог голосования, я думаю, ясен. Тринадцать — за, двое — против и один воздержавшийся.

— Я тоже воздерживаюсь, — сказала Донна.

— Тогда запиши: воздержавшихся двое. Прошу прощения, забыл еще двоих: себя и… — Питер бросил презрительный взгляд на Стефана. — Значит, четырнадцать за и трое против. Полагаю, больше нет нужды возвращаться к этому вопросу. Подготовку, как и сказал, начинаем немедленно. Бездельников кормить не будем. Кто не согласен, может остаться здесь. Немощные, больные и симулянты получат столько еды, сколько они заслуживают. Впредь все важные вопросы будем решать сообща.

— Правильно!

— Голосованием…

— Стойте! — крикнул Стефан. — Вы ничего не поняли! Дураки! Он просто хочет занять мое место, ничего не сделав для вас!.. Он всех вас сожрет с потрохами!

Гвалт. Свист. Хохот.

— Мы уходим, Лоренц, — сказал Питер. — И мы возьмем с корабля все, что посчитаем нужным. Инструменты. Одежду. Синтезатор можно будет погрузить на катамаран…

— Никуда вы не пойдете!

Питер усмехнулся.

— Можешь присоединиться к нам. Я не против.

— Ни с места! — крикнул Стефан, расстегивая кобуру.

И сам удивился, насколько фальшиво и по-детски беспомощно прозвучало у него это грозное «ни с места». Ребенок… Дети, играющие в недетские игры. И уже давно.

«Махер» как назло зацепился планкой прицела и не лез наружу. Питер ухмыльнулся прямо в лицо: наверное, Стефан был очень смешон, дергая кобуру, — трясущиеся руки, лицо в красных пятнах… Жалкое зрелище, унизительное.

— Бластер мы тоже возьмем, Лоренц. Дай-ка его сюда.

Проклятое оружие словно специально застряло в кобуре. Кто-то из особо нетерпеливых двинулся сбоку. Питер придержал его рукой.

— Давай свой пугач, Лоренц. Все знают, что он разряжен.

— Ни с места! — повторил Стефан.

Бластер оказался в руке, и кто-то один — Маркус? — отпрянул. И это было еще унизительней. Словно одинокие аплодисменты жалостливого зрителя, обращенные к актеру, провалившему спектакль.

— Три шага назад, — приказал Стефан. — Считаю до трех. Раз… Два…

Питер сделал один шаг. Вперед. Он все еще ухмылялся, но его ухмылка застыла, превратившись в маску.

— Три!

— Сзади! — крикнула Маргарет.

Стефан зажмурился. Из дула «махера» вылетела молния и погасла в груди Питера. Раздался короткий шкворчащий звук, будто плюнули на раскаленную сковородку. Питер замер, озадаченно разглядывая оплавленную пуговицу на робе. Если он и почувствовал ожог, то даже не подал вида.