Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Скрипнула входная дверь. Иосиф, прервав невыгодные для себя размышления, глянул: ещё один коллекционер явился?

Девушка, вошедшая в комнату релаксации гуманоидов пересадочной станции эпсилон Эридана, могла стать украшением любой коллекции. Верно, мало нашлось бы мужчин, не пожелавших пополнить собою коллекцию любовных трофеев этой охотницы. Как правило, блондинки не привлекали внимания Иосифа Циммермана, казались ему бесцветными, но в правилах бывают исключения. Обыкновенно Иосиф Циммерман не обращал внимания на длину женских платьев - обыкновенно, но не в этот раз. Чаще всего девичья показная беспомощность только раздражала Иосифа, однако на сей раз, прочтя на лице прекрасной незнакомки: 'Как я очутилась в таком странном месте и в такой странной компании?' - он почувствовал неодолимое желание оказать первую помощь, встать на защиту или хотя бы дать полезную справку. Никогда раньше Иосиф Циммерман не проявлял инициативы, знакомясь с женщиной, но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Он как-то вдруг очутился рядом с незнакомкой, неожиданно для себя стал молоть вздор о неудобствах залов ожидания вообще и комнаты релаксации гуманоидов пересадочной станции эпсилон Эридана в частности, и - удивительное нахальство! - пригласив девушку расположиться на отдых в кресле, взял её за руку. К досаде Иосифа, он был не одинок в своём благородном порыве. Внезапно обнаружилось, что Шарль Виллон тоже мелет вздор и тоже тащит девушку к столику за руку. Третьей руки у неё не было, поэтому Садхир Бхардваджа, не такой расторопный, как молодые люди, но галантный в такой же степени, ограничился любезным устным приглашением. Ему же первому и пришла в голову мысль спросить, как зовут милую барышню и какой информационный о́рган она представляет.

Её звали Катариной.

- Катарина Потоцкая, - сказала она, разглядывая шапочку Садхира Бхардваджи. - О́рган? Что вы имеете в виду?

Иосифу страстно захотелось лишить Садхира шапочки или обзавестись такой же, чем привлечь к себе внимание.

- Он имел в виду информационное агентство, - пояснил Шарль. - Вы же прибыли на конференцию? Другой причины лезть в такую дыру... То есть, я хотел сказать: все мы здесь ради того, чтобы послушать, как некий псих, возомнивший себя героем дня, станет плести небылицы. Вы слышали, что было в циркуляре? Курам на смех! Веганское чудище нападает на туриста где-то у чёрта в почке, он храбро отбивается, слабеет, теряет сознание и вдруг оказывается здесь. Тоже у чёрта в почке, только с другой стороны. Каково? Нет, ну если в этом пшене есть хоть зёрнышко правды, я готов сам отправиться в... где это было?

- Террана, планета в системе гаммы Цефея, - зло бросил Циммерман.

- Веганский зверь в системе гаммы Цефея! Выдумают же! - Шарль был весел, Катарина наградила его благосклонным взглядом.

Иосиф пришёл в ярость.

- Ты... Вы думаете, я всё это выдумал?

- Причём здесь ты? - удивился Виллон. - А, погоди-ка... То-то фамилия у тебя... Ты и есть тот псих? Циммерман?

- Он самый, - сквозь зубы сказал Иосиф. Приосанился. Внимание Катарины теперь принадлежало ему. Грех не воспользоваться случаем. Как удержаться когда такая девушка смотрит на тебя такими глазами? Это куда приятнее, чем давать показания дознавателю. Иосиф не скромничал. Добросовестный ксенобиолог, пожалуй, обнаружил бы в повадках описанного им амальгадилла кое-какие странности, но ксенобиолога не оказалось поблизости и склонность рассказчика к преувеличениям осталась безнаказанной. Катарина, во всяком случае, ничего подозрительного не заметила, а если и заподозрила - благоразумно не подала виду. Вела себя вполне естественно: охала и попискивала от возбуждения в ударных местах; вставляла нужные замечания: 'С ума сойти!' 'Хвостом? Мачту?' 'Вот это да!' - и Циммерман размяк. Всё позабыл: страх перед встречей с корреспондентами различной душевно-телесной организации, странный горб на шее пандита Садхира Бхардваджи, страшноватый коллектор впечатлений Шарля Виллона. Разве могут такие пустяки тревожить человека, ходившего на веганского амальгадилла с голыми руками, один на один? Факт, что Катарина обошла молчанием вопрос о том, какое информационное агентство представляет, Иосиф отметил про себя, но счёл мелочью: мы вообще многое прощаем восторженным слушателям, разве не так? Редкий зануда, оказавшись с глазу на глаз с умопомрачительной красавицей, станет аккредитацию спрашивать. Зачем? Когда она вот так вот держит тебя за руку, заглядывая в глаза, когда её колено касается твоего, когда ты чувствуешь её дыхание...

- Иосиф!

Циммерман вздрогнул от неожиданности, опомнился: не с глазу на глаз! Есть зрители. Чёртов Шарль со своим коллектором, чёртов Садхир... Чего ему?

- Иосиф! - позвал Садхир. - На вашем месте я бы...

Что профессор делал бы, оказавшись на месте Циммермана, и почему он Катарину так разглядывал, будто пытался найти ей место в классификации, осталось неизвестным. Грянул гонг. Иосиф подскочил от неожиданности, поискал источник звука и увидел на месте четвёртой стены (той, где потайная дверь) чёрный прямоугольник - окно в бездну.

- Нам пора, пойдёмте, - сказал Бхардваджа. Одним лишь устным приглашением не ограничился, потащил за руку. Бесцеремонно, нужно отметить.

- Но как же... - попробовал возразить Циммерман, оглядываясь. Какая досада, только дела пошли на лад...

- Идёмте. Нас ждут, - подгонял Садхир. На Катарину посматривал неприязненно и почему-то с опаской.

- Грядите! Вас ждут великие дела! - изрёк Виллон, как показалось Иосифу, с издевкой. Ещё бы. Байки байками, а Катарина с ним осталась один на один.

***

Ревность лишает разума; досадуя, Циммерман не заметил, как оказался в конференц-капсуле. По-видимому, Садхир отыскал в прозрачной стене дверь, как-то её открыл, и втолкнул героя дня в непроглядную черноту. Иосифу почудилось, что он падает, но испугаться не успел. Мрак рассеялся, бездна под ногами не пустотой оказалась, а твердью, и над головой тоже обнаружилась чёрная твердь.

Сколько ни мотайся по галактике, сколько ни повидай чудес, нет-нет да и обнаружишь что-нибудь новенькое там, где не ждёшь. Казалось бы, ну что удивительного в обыкновенной пересадочной станции? Болтается на орбите какой-нибудь звезды, к примеру, эпсилон Эридана, гигантский диск, разделённый на секторы - по одному на каждую цивилизацию, которая сочла нужным включить звёздную систему - эту самую эпсилон Эридана, - в сферу своих интересов. И что? Ничего в секторах интересного нет: порталы местного сообщения, комнаты дальней связи (для форм жизни, лишённых органов дальней связи), коридоры (для тех, кому они нужны для перемещения), комнаты релаксации (для существ, нуждающихся в отдыхе между прыжками), синтезаторы тел для телозависимых, ну и энтенглер-проекторы - для всех одушевлённых сапиенсов без исключения. Ну, ещё всякие там системы жизнеобеспечения для тех, в ком душа не держится без еды, питья и прочих условностей. Скучно. Кажется, туриста со стажем удивить на пересадочной станции нечем, но вот ведь - нашлось.

'Удивительно, - думал Циммерман. - Как он здесь помещается?' Имел в виду гигантский тоннель, в который его вытолкнули. Пол, потолок и одна стена - чёрные, вторая стена - сплошные витрины, редко - освещённые, по большей части тёмные. И конца тоннелю не видно - протянулся из минус бесконечности в бесконечность с плюсом. Жуткое место!

- Э-э... - сказал Иосиф, заметив у чёрной стены кибердоза.

- Кто это с вами? - спросил кибердоз.

- Консультант, - вместо Иосифа ответил Бхардваджа. - Это не запрещено правилами, и мы решили...

- Закройте, пожалуйста, дверь, уважаемый...

Кибердоз сделал паузу, выжидательно глядя на профессора.

- Садхир Бхардваджа, пандит, - подсказал тот.

- Закройте, пожалуйста, дверь, уважаемый пандит, иначе я не могу свернуть капсулу.

- Зажмурьтесь, - шепнул Иосифу Бхардваджа, - голова закружится.

Последовать совету Циммерман не успел. Услышал, как за спиной чмокнул замок, повернул голову и... На ногах устоял с трудом. Тёмные витрины схлопнулись, сияющие - сдвинулись, образовав ленту; она изогнулась змеёй, свернулась кольцом и замкнулась, словно бы хотела укусить себя за хвост. Иосиф непроизвольно сделал пару шагов, чтобы восстановить равновесие. Вот, значит, как сворачивается капсула. Он огляделся. Витрины, витрины, витрины со всех сторон - освещённые ярко и тускло, прозрачные и мутноватые, разноцветные, как стёкляшки калейдоскопа. Капсула - цилиндрический зал, большой, но не так чтоб очень, а в центре зала чёрная колонна. 'Вот, значит, во что свернулась вторая стена, - сообразил Циммерман. - Штучки-дрючки, фокусы-покусы. Экая всё-таки пропасть секторов! И это ещё не все, наверное'.