Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

- Проходите, пожалуйста, - пригласил кибердоз, распахнув перед Иосифом дверь комнаты релаксации гуманоидов.

- Вы же обещали какую-то капсулу! - возразил Циммерман, стараясь не терять достоинства.

- В капсулу вас поместят после прибытия всех аккредитованных особ.

'Аккредитованных особей', - съязвил Иосиф.

- Согласно правилам проведения пресс-конференций в системе пересадочных станций, я должен предоставить сапиенсу возможность дожидаться начала интервью в комфортных условиях, - пояснил кибердоз. - Если вышеупомянутый сапиенс откажется...

- Не откажусь. Мечтаю ждать экзекуции именно в комфортных условиях.

Комната релаксации гуманоидов пересадочной станции эпсилон Эридана на первый взгляд ничем не отличалась от прочих залов такого же назначения, в которых земному туристу, путешествующему первым классом, приходится коротать время между прыжками. Барная стойка в окружении грибовидных табуретов, расставленные как попало низкие столики в компании с низкими креслами, полумрак. Единственное, что скрашивает унылый интерьер гуманоидных ожидалищ - вещи, брошенные растяпами и растеряхами: очки, трости, зонты, экзотические безделушки непонятного назначения, электронные и биотронные пустяковины, диковинные шляпы и прочий хлам. Это ведь так по-человечески: купить на память в богом забытом месте бесполезную рухлядь, чтобы оставить её при первой же пересадке на столике зала ожидания. Какими бы разными ни представлялись друг другу гуманоиды, путешествия сближают их и роднят, во всяком случае, в некоторых аспектах.

На первый взгляд помещение показалось Иосифу совершенно безлюдным; оглядевшись вторично, он приметил высокой спинке кресла нечто напоминающее раздавленный бумажный кораблик. Когда кибердоз закрыл за спиной Иосифа дверь и пригласил: 'Располагайтесь, пожалуйста', - кораблик шевельнулся, взмыл ввысь, и стало ясно, что это не забытая детская поделка, а странного вида головной убор - что-то среднее между пилоткой и белоснежной шапочкой врача. Как и положено уважающему себя головному убору шапочка венчала голову человека.

Гуманоид был сед, высок и статен, вёл себя с достоинством и выглядел импозантно в своём белом облачении - в застёгнутом на все пуговицы длинном халате с воротником-стойкой и в шароварах. Он двинулся навстречу Иосифу, выворачивая гнутые носки белых туфель, голову при этом склонил набок. 'На врача похож, на психиатра. Не признали бы меня после моего сообщения невменяемым'.

- Я не нуждаюсь в обследовании, - на всякий случай сказал Иосиф.

- Не понял вас, уточните заявление, - попросил кибердоз.

Тем временем человек в белых одеждах остановился в двух шагах, церемонно поклонился Иосифу, кибера не удостоив внимания, проговорил нараспев: 'Садхир Бхардваджа', - и спросил, с кем имеет честь.

- Иосиф Циммерман, - представился Иосиф, - А это...

Он повернулся к своему конвоиру, придумывая, как бы отрекомендовать электронного болванчика, но Садхир остановил: 'Не трудитесь, я догадываюсь, что это такое'. Говорил, как будто гипнотизировал, но выяснилось, что не психиатр он и к медицине вообще не имеет никакого отношения. До знакомства с ним Иосиф понятия не имел, что есть такая наука - ксеноморфология, а пандит Садхир Бхардваджа адепт её. Расспрашивать профессора, почётного члена многочисленных научных обществ, не пришлось, его ровный, мощный, хорошо поставленный лекторский голос стремился заполнить весь доступный пространственно-временной континуум, его манера высказывать мнение показалась Иосифу несколько деспотичной: не то что вопрос задать - слова не вставить. Сфера научных интересов профессора обозначилась быстро - сравнительная ксеноморфология и систематика ксеноморфов, каковую систематику Садхир Бхардваджа расширял по мере сил, стараясь не пропустить ни одного собрания сапиенсов различной душевно-телесной организации. Тема симпозиума, событие, ради коего созвали пресс-конференцию, подоплёка межгалактического скандала - все эти нюансы не интересовали профессора, так же как и взгляды разнообразных сапиенсов на проблемы галактического масштаба. Различия в душевно-телесной организации ксеноморфов представлялись ему куда более интересным объектом для изучения. Вполуха слушая рассуждения профессора о трудностях, возникающих при локальном применении ксеноморфизма всеобщности в некоторых частных случаях, Иосиф заказал себе и ему кофе и с удовлетворением проследил, как ловко, не хуже иного бармена, кибернетический дознаватель исполнил заказ.

- А? Что? - прервавшись, спросил Садхир Бхардваджа, когда кибердоз поставил перед профессором чашечку. - А! Благодарю, любезный. Нет, больше ничего не нужно, ступайте. Вы нам больше не нужны. Иосиф, это ваш переводчик?

- Кибернетический дознаватель, - ответил Иосиф, подумав мельком, что переводчиком обзавестись не мешало бы. Всеобщность всеобщностью, однако надо же как-то будет найти общий язык с негуманоидными корреспондентами.

- Вы что-то натворили? - без особого интереса осведомился профессор. - Впрочем, это не важно. Раз он у вас дознаватель, значит, и переводчик тоже. В любом случае, до начала конференции он вам не понадобится. Вы слышали, любезный? Сделайте одолжение, оставьте нас. Иосиф, отошлите его, он меня раздражает. Не люблю киберов, недоразумение ходячее, а не сапиенсы, ни в какую систематику не вписываются.

Циммерман знаком отпустил кибера. Тот скрылся за неприметной сдвижной дверью, как сквозь стену прошёл.

- Куда он? Что там за дверью? - спросил Иосиф.

Профессор, проследив за взглядом, ответил:

- Конференц-капсула, конечно. Вы должны бы знать, вы ведь корреспондент, если я не ошибаюсь? Не понимаю, что ему там понадобилось. Обычно система пускает туда только тех, ради кого организовали конференцию. Ну, может, ещё консультантов. Что вы так на меня смотрите?

Иосиф ответил, что нет, не корреспондент он, а турист, и что именно ради него, Иосифа Циммермана, устроили конференцию. Думал при этом вовсе не про потайную дверь и не про допуск в капсулу. Когда Бхардваджа обернулся, чтобы выяснить, куда девался кибердоз, стало понятно, почему профессор так ровно держит спину и поворачивается всем туловищем, если нужно глянуть через плечо. На шее у него имелся нарост внушительных размеров, этакий горб телесного цвета. На профессорском загривке, над воротником подмигивал огонёк индикатора. 'Киберов не любит. А сам он кто?' - подумал Иосиф. Растерялся. Спросить у Бхардваджи: 'Простите, а что это у вас за штука от затылка и до лопаток? Вы сами часом не кибер?' - как-то неудобно. Мало ли что может быть у человека с шеей. Или не у человека? 'Профессор, извините, а вы вполне человек или, быть может, отчасти?' Такой вопрос задать язык не повернётся.

- Так вы и есть потерпевший? - профессор оживился.

Иосиф решил: 'Ну вот, сейчас начнутся соболезнования пополам с вопросами о самочувствии', - но не угадал. Бхардваджа пробормотал: 'Любопытно, любопытно', - и принялся выпытывать подробности. Действительно ли существо, встреченное Циммерманом на атмосферной планете в системе гаммы Цефея, напоминало веганского амальгадилла? Не может ли уважаемый Циммерман оценить хотя бы приблизительно ширину лобного щитка встреченной особи? Не приметил ли дорогой Циммерман кое-какие характерные особенности хвостовой части псевдохорды: а именно - способна ли она изгибаться в сагиттальной плоскости снизу вверх более чем на десять градусов?

'Всемилостивый Случай! Вот зануда! - негодовал Иосиф. - Нет бы спросить, как я уцелеть исхитрился... Чёртов классификатор. Кибердоз и тот человечнее. Позвольте! Откуда Садхиру известно про моего амальгадилла? Не слишком ли быстро господин профессор сюда попал? Полчаса или самое большее минут сорок назад меня допрашивал кибердоз; даже если циркуляр о чрезвычайном происшествии попал в систему сразу после моего заявления... Нет, никак уважаемый пандит не мог сюда так быстро добраться, разве что был в одном прыжке отсюда, на ближайшей пересадочной станции. Случайность?

- Такое удивительное везенье! Тц, тц, тц! - восхищался Бхардваджа, цокал языком и раскачивал туловищем из стороны в сторону.