Вселенная на ладони (СИ)

Доцент слыл за человека неординарного, с оригинальным мышлением. Себя он, бывало, называл при коллегах то ли шутливо, то ли всерьёз: "гением случая", назовёт так и усмехнётся. В душе же Геннадий Вадимович был конечно уверен, что этот "гениальный случай" когда-нибудь с ним обязательно повстречается, и тогда он его ни за что от себя не отпустит, умрёт, но не отпустит.

Профессор всё же решился и сказал:

-Приглашаю, Геннадий Вадимович, вас взглянуть на одну занимательную вещицу. Очень презанимательная вещица. Присаживайтесь вот на этот стул. Прошу внимание на экран.

Сидели молча и смотрели на великолепный сверкающий космос. Геннадий Вадимович иногда оборачивался на профессора.

Сбоку экрана показался чёрный рой маленьких пятен.

Пётр Игнатьевич показал на них пальцем и сказал воодушевлённо:

-Смотрите!

-Вижу, астероиды, - пожал плечами Геннадий Вадимович.

-Посмотришь вот так на это чудо и хочется воскликнуть торжественно: бездна красоты и тайн!

-Безусловно.

-Теперь вы поймёте меня, что я чувствовал, когда взглянул в микроскоп, на бусинку, и увидел всё то, что видите сейчас вы.

Спокойствие как ветром сдуло с лица Геннадия Вадимовича. Он, с приоткрытым ртом, продолжительно и с некоторым недоумением поглядел на профессора.

-Погодите, погодите... - сказал, наконец, доцент. - Вы хотите сказать, что на экран проецируется с микроскопа? - И насторожился он, как гончая, почуявший след.

-Вы меня правильно поняли.

-Значит, сейчас, следуя логике, вы мне предложите взглянуть в микроскоп, удостовериться, что там действительно так?

-Для этого я вас и пригласил. Услышать ваше мнение.

-Вы меня заинтриговали в высшей степени, - сказал громко Геннадий Вадимович, вставая.

В волнении взъерошив по привычке на голове свои тёмные волосы, он уселся за микроскоп, приник к окулярам - и тут же оторвался от них и, меняясь в лице, взглянул назад на экран, затем - на профессора и опять приник к окулярам, долго смотрел безотрывно, иногда восклицая: "Грандиозно! Бесподобно!"

Поднял взбудораженное лицо с горящими глазами:

-Грандиозно! Бесподобно! Пётр Игнатьевич, разрешите, я возьму её в руки?

-Ну конечно, Геннадий Вадимович.

-Кто вам дал такое бесценное сокровище, как оно очутилось в ваших руках, если не секрет?

-Не поверите, во время завтрака, в овсяной каше. Об неё чуть зубы не поломал.

-А я вот с детства терпеть не могу овсяную кашу. Видать, зря. - Подрагивающим пинцетом Геннадий Вадимович достал из-под объектива микроскопа бусинку и, положив её себе на ладонь, сказал: - Гляди-ка, с первого взгляда - ничего особенного. Обыкновенная яйцевидная чёрная бусинка, - поглаживал он указательным пальцем осторожно и ласково бусинку. - Вы понимаете, Пётр Игнатьевич, что вы теперь натворили в науке?

-А что я натворил? Мне просто повезло: наткнулся случайно. На моём месте мог оказаться любой. Но ничего особенного, считаю я, не произошло. Просто очень искусная вещица. Только не могу себе представить, как это сделано.

-Не согласен категорично. Тут двух мнений быть не должно. Самоочевидно, перед нами самое гениальное открытие всех времён - микровселенная!

-Чтобы это ни было, нужно тщательное исследование. Вы прислушайтесь к ней, она гудит. Гудит, слышите?

Доцент поднёс бусинку к уху и воскликнул восхищённо:

-Она песню поёт! Она нам что-то хочет сказать! - Бережно он поместил бусинку обратно под объектив. - Ну и заварили же вы кашу для научного мира - век не расхлебают! - торжествующе он потёр сухими ладонями. - Завидую вам в этом случаю, я в восторге! Глядите, - вдруг ошалело и тихо произнёс он, - корабль летит.

Пётр Игнатьевич увеличил изображение на экране. Длинный, цилиндрической формы остроносый звездолёт, с выбивающимся сзади из сопла красно-синим пламенем, проплыл вдоль экрана плавно.

Они, поражённые, некоторое время глядели молчаливо то друг на друг, то на опустевший экран, где только что был звездолёт.

Тишину нарушил доцент, закричал, как очнувшись, по-сумасшедшему:

-Вы видели, вы видели! Я видел, в окне торчало лицо живого существа!

Профессор в ответ смущённо молчал, он не то что лица не заметил, но и самого окна-то не углядел. Да и подозревал, не было ни окна, ни живого существа, а всё это, возможно, причудилось Геннадию Вадимовичу в восторге чувств.

И буквально через минуту на экране появилась летающая тарелка, плоская и круглая, с горящими огнями по всему периметру кромки борта, тарелка неслась сверху вниз наискось. Оба, тараща глаза, были ни живы, ни мёртвы. Сделав крутой вираж, тарелка рванула ещё быстрее и исчезла из виду.

-Вот так номер... - сказал профессор и сел на стул. - Не понимаю, как так.

-Ура-а! - кричал восторженно доцент. - Ура-а! - и обнимал профессора. - Я вас бесконечно уважаю, ура-а!

В дверь просунулось красное ядрёное лицо охранника.

-Что за шум? - сказал он. - А, это вы, Пётр Игнатьевич. А то иду, слышу - шум. Мало ли что... выходной. Ну, извините тогда.

Лицо убралось.

-Стой, тёзка! - кликнул профессор.

-Чего? - закраснело опять в двери ядрёное лицо.

-Подожди, сейчас... - Профессор достал из шкафа бутылку коньяка, подошёл к двери и протянул охраннику. - Дома обмоешь наше открытие.

Просунулась большая рука и обхватила горлышко бутылки крепким обручем толстых пальцев.

-Коньяк, - уважительно сказал охранник, разглядывая этикетку на бутылке, - дорогой. Обмою, спасибо.

Ядрёное лицо и рука с бутылкой скрылись за дверью.

Сидели в ожидании, не отрывая глаз от экрана. Уж час прошёл, но летательные аппараты больше не появлялись.

Доцент с горячностью говорил:

-Я и предполагал, вы об этом знаете, высказывал гипотезу, а теперь это блестяще подтвердилось, что существуют иные миры, которые можно увидеть только в самый мощный микроскоп, да и то не всегда. И вполне возможно, наша Вселенная, для нас - непостижимая уму своей громадностью, но в тоже время она относительно каких-нибудь других разумных существ в космосе - всего лишь размером с горошинку.

-Вы, Геннадий Вадимович, мечтатель. Но если это так, как вы обрисовали, - профессор улыбнулся, - то будем надеется, что мы в надёжных, добрых руках серьёзных ребят. И они нас не пронзят для взятия проб или ради любопытства иглою длинной в сто миллионов световых лет, и звёзды на нас апокалиптично не упадут с неба.

-Более того, - сказал Геннадий Вадимович, - я полагаю, существуют вселенные, которые могут быть величиною не больше атома. И живут там цивилизованные народы, даже не догадываясь о существовании нашего мира, и, по-видимому, ещё долго не будут знать о нас, как и мы о них. Но... - Геннадий Вадимович пальцами левой руки почесал вдруг зачесавшуюся ладонь левой, и неожиданно перескочил на другую тему: - У вас её заберут.

-Простите, что заберут?

-Бусинку, вселенную... Мы могли бы с вами... у вас в руках целая вселенная с высокоразвитыми цивилизациями, до которых нашей цивилизации, по всей вероятности, расти и расти не одно столетие. Осознаёте ли вы это? И возможно, она бесконечна. С бусинку размером - а бесконечна её глубина, всё вглубь и вглубь, поймите этот парадокс. А у вас её заберут. Налетит вороньё от науки и политики - и заберут нашу вселенную. Она ведь в какой-то мере стала уже и моей. Сунут вам, как собаке кость, заткнут рот премией. Но как это всё ничтожно по сравнению с тем, что эта микровселенная таит в себе.

-Вот вы о чём...

-Вы понимаете, какие перспективы впереди, какие великие тайны могут открыться перед нами? О! Вы бы знали какой меня обуревает восторг при мысли о предстоящих гениальных открытиях. Даже, возможно, там, в этом микромире вселенной-бусинке, существует свой Творец, свой Микробог обитает. Мы его обязательно разгадаем, и тогда подберём ключи к Творцу нашей Вселенной.

Простодушно улыбаясь, профессор сказал:

-Вот как... Геннадий Вадимович вы мне сейчас почему-то напомнили "Трудно быть богом" Стругацких. Читали? А я увлекался в молодости фантастикой. Ведь действительно - трудно быть богом.