Пятый всадник (СИ)

Ключи оказались на том месте, где их и оставил – в тайнике под двигателем.

Повернув ключ в замке зажигания, понял, что чудес в природе не бывает. Аккумулятор за три года сдох полностью. Вспомнил, что недалеко видел магазин запчастей. Сбегал туда и купил новый. Чудо российского автопрома завелось практически сразу. Я немного покатался по двору и уже собрался поставить машину на другое место, как вдруг мелькнула идея слетать на Базу. Вернее, на то место, где она находилась. Правда, на пути этой затеи стояла одна проблема – просроченная страховка. Будучи по природе законопослушным гражданином, и, вдобавок, прожив три года в европейской стране, ехать без страховки я не мог себе позволить.

Насколько я помнил, страховка раньше выдавалась только при действующем техосмотре. Его срок давно уже истек, так что с этим надо было что-то делать. Зашел в ближайшую страховую контору и был приятно удивлен. Техосмотр сделали тут же, на месте, даже не глядя на машину. Есть же, черт возьми, плюсы жизни в России, в сравнении с Европой.

На Базу добрался за пару часов. Не то, что пробок, даже затруднений нигде не было, несмотря на рабочее время. Похоже, причиной был затяжной кризис, продолжающийся уже почти три года. Ну и еще то, что на Дмитровке за последнее время построили несколько новых эстакад. До самой Базы ехать не стал, чтобы не завязнуть посреди леса – после двух недель дождей дорога превратилась в сплошное месиво. Достал из багажника лопатку и сходил к тайнику, где спрятал самые ценные запчасти от своего ядерного реактора. Тайник за время моего отсутствия никто не тронул. Выкопал мешок с запчастями и отнес его к машине. Затем решил посмотреть на то, что осталось от Базы.

Лучше бы этого не делал – от вида развалин защемило сердце. Даже утрата моего итальянского домика не принесла столько скорби, сколько разрушение Базы. В Доме, конечно, было очень хорошо жить и отдыхать, но именно на Базе я имел возможность творить. Только там я по-настоящему чувствовал себя человеком.

Я повернулся спиной к прилично заросшим травой и мелким кустарником кучам строительного мусора, которые когда-то были Базой, и поплелся к машине. Обратно ехал медленно. Настроение было – будто кладбище посетил.

На подъезде к Москве позвонил отцу. Он оказался дома и взял трубку. Узнав, что я сейчас в Москве, обрадовался, насколько можно было судить по голосу. Я не знал, живет ли у него сейчас какая-нибудь очередная пассия, поэтому навязываться не стал. Но он сам предложил заехать. На МКАДе пробок не было, поэтому поехал к нему на машине. Надеясь, что он будет один, по дороге заехал в супермаркет, купил бутылку коньяка и хорошей закуски – нарезку копченой колбасы, осетринки и еще кое-каких вкусностей.

Сразу на пороге постигло жестокое разочарование – в квартире находилась тетка лет пятидесяти. Слегка полная, но довольно неплохо сохранившаяся. Настроение упало. Познакомились, но её имя моментально выветрилось из головы. Когда уселись за стол, я сперва попытался отказаться от коньяка. Ночевать здесь, как я уже понял, не получится, а передвигаться в поисках гостиницы хотелось на машине, а не на метро или автобусе. Но уговорили. Я вспомнил, что одна гостиница здесь есть в десяти минутах ходьбы, махнул рукой и налил себе рюмку.

Пошли разговоры. Отец все допытывался, чем я занимаюсь. Естественно, от прямого ответа пришлось уклоняться. Сказал, что работаю технологом на химическом предприятии. Назвал даже город – Норильск. В моем представлении это был самый настоящий край земли.

Отец, под воздействием выпитого, запел свою обычную песню. Смысл ее сводился к тому, что он в мои годы уже руководил целым отделом в исследовательском институте, а я, вот, такой придурок, не могу ничего в жизни добиться. Вскипела обида. Страшно захотелось сказать, что я добился во сто раз больше, чем он. Но удалось взять себя в руки и промолчать.

Насторожило, когда отец вдруг обмолвился, что три года назад, через пару дней после моего звонка ему, обо мне спрашивали. Я попытался, как можно более равнодушным тоном, расспросить поподробнее. Отец сказал, что приходили два человека. Они назвались моими друзьями по институту и допытывались, не знает ли он, куда я пропал и как меня можно найти. На вопрос, не были ли похожи на кавказцев или представителей каких-нибудь других южных народов, ответил отрицательно. Сказал, что рожи, были русские.

В том, что террористы придут к отцу, я не сомневался. Опасался только, что могут взять в заложники, чтобы меня выманить. Слава Богу, обошлось. Наверное, отец был убедителен, когда говорил им, что не знает, как со мною связаться. За столом уже не сиделось, и единственным желанием было скорее отсюда убраться. Поэтому скомкал разговор, извинился за то, что дела заставляют меня покинуть такую замечательную компанию, и откланялся. Отец не настаивал на том, чтобы я остался.

В прихожей, надев ботинки и натягивая куртку, вытащил из кармана деньги и отсчитал отцу тысячу евро. По его округлившимся глазам понял, что сюрприз удался. Ну, что ж, пусть у него обо мне останутся хоть какие-то положительные воспоминания.

Еще в лифте почувствовал внутри какое-то напряжение. Предчувствие чего-то очень нехорошего. Будто какая-то опасность подстерегает меня совсем рядом. Покинув лифт, не стал сразу выходить из подъезда. Решил немного постоять на лестнице и поразмыслить.

В принципе, даже, если террористы про меня не забыли совсем, все равно три года держать в напряжении кучу народа нереально. Но для того, чтобы контролировать телефон отца, много ресурсов не требуется. Они могли засечь мой звонок и устроить засаду.

Я стал анализировать, где им было бы проще меня караулить. Им же неизвестно, когда я выйду. В конце концов, пришел к выводу, что наиболее подходящее место для засады – около моей машины. Там можно припарковаться поблизости и ждать меня хоть всю ночь. С моей стороны наиболее правильным было бы вообще к машине не подходить, а идти сразу в гостиницу. Но там оставалась сумка с ноутбуком.

Если бы я был уверен, что меня ждет засада, то плюнул бы на эту чертову сумку. В крайнем случае, потом попросил бы отца забрать ее и передать где-нибудь в метро. Хотя бы через эту его новую тетку. Но после трех лет жизни в европейской стране чувство опасности уже сильно притупилось. Эта опасность мною воспринималась как чисто теоретическое явление, вероятность которого я полагал близким к нулю.

Тем не менее, при подходе к месту, где оставил машину, внимательно смотрел по сторонам. Было темно, моросил дождь, в мокрых стеклах стоящих автомобилей отражались блики уличных фонарей и горящих окон, поэтому за ними невозможно было ничего разобрать.

Мне пришло в голову проделать хитрый маневр – спровоцировать возможных врагов на фальстарт. Я остановился около своей «Девятки» и осмотрелся, готовый при малейшем подозрительном движении бежать сломя голову. Постояв так с минуту и не обнаружив угрозы, открыл дверь и стал шарить рукой в темноте, не забывая смотреть по сторонам. Когда уже нащупал сумку и собрался вылезать, увидел, как одна из машин, до того стоящая в ряду других метрах в пятидесяти от меня, вдруг резко вырулила на проезжую часть и рванула в мою сторону. Хотя я и был готов к такому обороту, сердце все равно ушло в пятки. Замешкавшись на долю секунды, схватил сумку, и, захлопнув дверь, бросился бежать. Но едва сделав пару десятков шагов, услышал позади глухой удар, а затем громкие крики и ругань. Я обернулся, остановившись. Автомобиль, в котором, как я подозревал, находились мои враги, сбил человека. Причем, пострадавший был не один, а в компании трех друзей, которые стали дубасить машину ногами и кулаками и дергать за ручки дверей. Тот, кого сбили, сидел, скорчившись, на обочине, схватившись за голову, и орал благим матом. Я переместился в заросли кустов и принялся наблюдать за тем, как будут дальше разворачиваться события. Один из друзей пострадавшего, видимо сообразив, что сидящие в машине не собираются ее покидать, прихватил откуда-то кусок доски и начал наносить удары по стеклам. Наконец, горе-преследователи поняли, что дальнейшая задержка чревата весьма неприятными последствиями, и рванули по дороге, что есть мочи.