Пятый всадник (СИ)

На следующий день я поехал встречаться с человеком, которого порекомендовал Коммунист. Он оказался адвокатом – типичным худощавым итальянцем среднего возраста в очках и приличных размеров лысиной. Имя тоже было типично итальянское – Марио. Когда я попытался раскрыть суть проблемы, тот махнул рукой, сказав, что все подробности ему и так известны. И тут же перешел к делу.

– Есть реальная возможность вернуть дом, – таким уверенным голосом произнес он, что я сразу поверил, что это так и есть, – если удастся признать сделку между первым владельцем и вашим трастом недействительной.

– А насколько это реально – признать недействительной эту сделку?

– Все зависит от вашего траста. Если они добровольно согласятся, то это произойдет автоматически. Но здесь есть одна засада.

При слове «засада» я навострил уши, так как хорошо знал, что дьявол всегда кроется в деталях. А детали обычно указывают мелким шрифтом.

– Что за засада?

– Придется уплатить налоги за тринадцать лет. Плюс пени.

Я не имел понятия, какой размер налогов в Италии, так как все эти заботы на себя брал траст, поэтому, естественно, решил поинтересоваться, сколько это выйдет на круг.

– Общая сумма получается порядка ста шестидесяти тысяч евро. Плюс-минус, точно я не считал.

Услышаное повергло в совершенное уныние. Я никогда не смогу собрать таких денег. Значит, с домиком придется распрощаться навсегда.

– Может, есть другой способ? – с надеждой спросил я.

Адвокат состроил соболезнующую мину и развел руками.

И тут я вспомнил про свой заблокированный счет в банке. Там как раз лежала требуемая сумма. Ведь арест и Дома и счета – это же последствия одного процесса. Может, это все можно как-то увязать и воспользоваться заблокированными деньгами? Я высказал свою мысль. Марио ответил, что все возможно, но ему потребуется переговорить с ответственным лицом моего траста. Я передал ему координаты Адвоката.

На этом наше общение закончилось, если не считать того, что Марио составил договор на услуги, который я, после быстрого ознакомления, подписал. Мелкого шрифта в тексте не присутствовало. Но все равно, во все детали вникнуть так быстро не получилось бы. Пришлось довериться. Как-никак, его рекомендовал пистойский коммунист. По договору за его услуги я должен был заплатить ему восемь тысяч евро. Ну, если действительно выиграет процесс, то не жалко.

Через неделю позвонил Адвокат. Спросил, согласен ли я откупиться от итальянской Фемиды всем, что лежит на счете. Я ответил, что согласен. Он попросил приехать, чтобы подписать кое-какие бумаги.

– Олег Николаевич, – спросил он с порога, – вы точно уверены, что хотите отдать им все ваши деньги?

– А у меня разве есть выбор? – вопросом ответил я на его вопрос.

– Конечно. Если наш траст выиграет процесс, то вы и так все получите.

– А какая вероятность этого события?

– Ну, я не букмекер, – ответил Адвокат, разведя руками.

Господи, что же здесь у всех адвокатов такая дурная привычка – руками разводить?

– Значит, делаем так, как я решил.

Адвокат попросил за свои труды восемь тысяч евро.

У меня глаза на лоб полезли. Они просто как будто сговорились! Этак все эти адвокаты меня скоро без штанов оставят. И тут сообразил, откуда взялась сумма. Восемь тысяч – это пять процентов от того, сколько я должен выплатить итальянскому государству. Я согласился. Что мне еще оставалось делать?

В сельском домике в пригороде Пистойи мы прожили два месяца. Итальянская Фемида не слишком быстра. В феврале кусты, растущие повсеместно вокруг дома, вдруг расцвели. Я и не догадывался, что это были розы, пока на ветках не показались бутоны. Катерина была просто в восторге. Днем ходили по окрестностям, обошли все местные холмы и поля. Потом Паоло привез нам два старых велосипеда, чтобы мы могли ездить в супермаркет за продуктами. С их появлением дистанции наших прогулок увеличились на порядок. Пару раз доезжали даже до Флоренции.

Единственное, что несколько омрачало нашу идиллию – слишком шумная семья в соседней половине. Семья эта состояла из мужа-итальянца, его жены-бразильянки и двоих детей лет по десять-двенадцать. Как мне передал Паоло – хозяин дома, мужик в Италии сидел в тюрьме за какие-то бандитские дела, потом уехал в Бразилию на несколько лет, а вернулся уже с женой и детьми. По словам Паоло, мужик этот до сих пор промышлял преступным бизнесом. Я легко поверил его словам, так как почти каждый вечер к нашим соседям приезжали гости – какие-то темные личности. Они сидели и выпивали до глубокой ночи во дворе, при этом каждый раз громко споря. Как я не старался разобрать – о чем они там между собой говорят, не мог понять ни единого слова. Потом дошло, что разговоры шли на португальском. Пару раз, когда уже совершенно не оставалось сил терпеть дальше этот шум, я просил их вести себя потише. Как ни странно, действовало.

И вот однажды позвонил пистойский адвокат Марио и сообщил, что вопрос решен. Я могу возвращаться в Дом. Надо будет только заехать к нему и подписать кое-какие бумаги. Ну, и, гонорар с собой захватить.

После уплаты налогов, пени и гонораров обоим адвокатам у меня налички осталось всего две тысячи евро. Еще лежало чуть меньше двадцатки на счету в российском банке, но карточка в Италии до сих пор не работала – я регулярно проверял. То есть, за наличкой надо было ехать в Россию.

Наконец, настал день, когда мы могли, наконец, переехать в Дом. Катерина так не хотела покидать это наше уютное гнездышко, что мне пришлось ее уговаривать. К дому я ее никогда не возил. И тому были две причины. Во-первых, в горах зимой не слишком привлекательно – снег, холод и сырость. Я не хотел, чтобы у нее сразу создался негативный настрой. Ну, а еще хуже было бы в обратном случае. Если бы ей все понравилось, а процесс выиграть не удалось. Поэтому повез я ее только тогда, когда получил на руки все необходимые документы. Начало марта – это, как-никак, весна. По крайней мере, снега там уже не должно быть.

Когда вышли с автобусной остановки на дорожку, ведущую к дому, Катерина ужаснулась. Она не предполагала, что в Италии существуют подобные дороги.

– А дом в таком же состоянии? – показала она на разбитую, усеянную камнями поверхность.

Я усмехнулся, ничего не ответив. Когда проходили прямо над домом, ничего ей не сказал, продолжая вести дальше, до края забора. Сверху дом смотрелся не так впечатляюще. И только, когда мы спустились с дороги наискосок, чуть вернувшись назад, и подошли к реке, я остановился.

– Ну, как, нравится? – я махнул рукой в сторону дома, который стоял чуть выше нас. До него сейчас было метров пятьдесят, и это был самый лучший ракурс.

– Это? Это наш дом?– ошарашено спросила Катерина, не веря своим глазам. Дом отсюда, и вправду, казался просто огромным.

Произнесенное ею, слово «наш» отдалось приятной теплотой.

– Да, это и есть наш, – я сделал ударение на этом слове, – дом.

Не меньше двух часов мы бродили по лабиринтам Дома. Катерина как девочка прыгала по лестницам вверх и вниз, перебегала из комнаты в комнату, по нескольку раз возвращаясь в одно и то же помещение. Когда она удовлетворилась осмотром, мы поднялись в хозяйские апартаменты. Я сбегал вниз и достал со стеллажа бутылку вина. Их там оставалось не больше двух десятков. Интересно, собрал ли урожай Управдом? А то как мы без вина останемся?

Я вернулся с бутылкой, разлил вино в два бокала, и мы уселись перед камином, который благоразумно решил растопить сразу, как вошли в дом. Выпив бокал, вспомнил, что где-то на кухне лежала коробка со свечами. Нашел ее, поставил на стол три зажженные свечи и выключил свет. И мы сидели бок о бок молча, смотрели на колышущийся огонь и каждый думал о своем. В памяти всплыл тот ужин при свечах в подвале московской многоэтажки, когда я, мокрый и грязный, спасался от убийц в милицейских погонах. Вспомнил, и ужаснулся – неужели это было со мной? Сейчас казалось, что это непонятно как проникшие в меня воспоминания совершенно чужого человека.