Пшеничная дорога

***

- Ты скоро от нас уедешь. Знаю, - сказал Симеон, крутя трубку в ладонях. Итон взглянул на деда, с трудом узнавая его: Симеон осунулся, щёки покрылись густым слоем щетины, а под глазами образовались мешки. Всю заботу о жатве дед переложил на сорокалетнего сына. Сам Симеон не появлялся в полях, проводя дни на крыльце дома, где молчаливо взирал на неубранную пшеницу. Это было так на него не похоже, что никто из семьи не смел вырвать старика из состояния забвения. Каждый старался заниматься собственными делами. Итон готовился к экзаменам, изучая учебники, заложенные в школьный планшет; Виктор не появлялся дома с рассвета и до заката, а когда приходил, молча ужинал и ложился спать в своей комнате.

Дом замолчал. Разговор, на который Итон был приглашён Симеоном в столовую, стал первым за всё время после убийства Саши. Маэстро внимательно слушал деда, сидя в кресле напротив.

- Ты говорил с матерью по видеофону? Я слышал... но не подслушивал, - предупредил Симеон.

- Говорил, - кивнул Итон. - Я сообщил ей о том, что здесь произошло... Она не хочет, чтобы я оставался на Тоте.

Дед пристально разглядывал внука, словно задумался о чём-то важном.

- Как здоровье Ирины? Мне показалось, у неё слабый голос.

- На Земле здоровье стоит дорого, - уклончиво ответил Маэстро и Симеон вяло ему улыбнулся.

- Благодаря матери ты учишься в хорошей школе, а не занимаешься делишками своего проходимца отца. Но ты не можешь бесконечно рассчитывать на Ирину. Горе родителей в том, что они смертны, хотя именно от родителей зависит будущее детей.

Старик не сводил с Итона покрасневших глаз. В доме было слышно только тихое гудение энергосистемы.

- Твоя Диана убила не только Сашу, не только разрушила любовь и счастье Златы Собатской, она вонзила садовые ножницы в моё будущее... - потухшим голосом проговорил Симеон. - Всё, что я сделал, чего достиг, все богатства, которые собирался оставить после себя - заработаны благодаря спутнику. Вся моя жизнь, как и жизнь этого дурака Иохима, посвящена ребёнку Земли - Тоту... Мы отдали ему свои лучшие годы, пожертвовали своими любимыми, так что выжженный шрам на лице этого маленького пшеничного ублюдка - небольшая плата за судьбы людей... Никто не знал, что Тот отплатит нам сторицей... Диана - вот его месть, порождение его младенческих, глупых сомнений. Она болтала безобидную чушь, а когда жизнь прижала - ударила в ответ, пустила кровь, как и любое человеческое дитя...

Симеон подался вперёд над столом, безумно сверкая глазами.

- Они все... Все такие. Человек, который сторонится нормальной жизни - убийца, которому ещё не представилась возможность совершить преступление. Я ненавижу Калугину, ненавижу её за смерть Саши, и за то, что моя жизнь обесценилась. Виктор не справится с фермой. Он неправильно мыслит, неправильно воспринимает наш спутник... А если и справится, завещать дом будет некому. Знаю.

Горе старика не тронуло Итона. Не сообщив полиции о подслушанном разговоре, Маэстро сохранил своих близких, но теперь другой человек мог понести наказание: защищавшийся в собственном доме! Не выдержав мысли о несправедливости, юноша вскочил со своего места.

- Что стало с Иохимом?! Что ты хотел сделать с домом Дианы? Зачем? Отвечай!

- Ничего не хотел... - по губам старика скользнула улыбка, но она тут же сменилась измученным выражением лица. - Хотел, чтобы всё было правильно, чтобы на Тоте жили лишь те, кто хочет заниматься порученным делом. Разве это плохо, если ты поступаешь правильно и торопишь необратимое? Калугиных всё равно бы вышвырнули со спутника: не с этим урожаем, так со следующим, а Саше нужен был дом - своё место под солнцем. Он не соглашался со мной, спорил, но всё же решился помочь... Жизнь Иохима Калугина не сложилась. У него не было достойного наследника, у его фермы не было будущего, а у меня было всё... Александр стремился к счастью, любил, хотел жить!

Симеон в сердцах ударил кулаком по столу. Казалось от этого удара сам дом содрогнулся, но вспышка гнева моментально угасла. Дед Итона снова выглядел измученным стариком, сломленным смертью любимого внука.

- Оставайся на Тоте... - неожиданно предложил Симеон. - К чему тебе возвращаться на Землю? Ты не так уж хорош для неё: средний балл, пересдача, самолюбивый отец обвиняемый в финансовых преступлениях. Что ждёт тебя на Земле? Работа в отравленном воздухе, больное потомство, неудачи, одиночество, бедность. Ты ведь ничего не достигнешь на гонках; хорошо, если останешься жив. Знаю... Будущее на Земле закрыто от нас густым смогом, а на Тоте оно ясное словно день - честная жизнь, свой дом и огромный кусок мира, который принадлежит тебе на все три метра. Оставайся...

- Зачем? - спросил Итон, глядя на деда.

- Чтобы устроиться лучше всех, - ответил старик.

- Зачем?

- Разве не в этом главная цель человека? - удивлённо переспросил Симеон. - Достойно пройти самой лучшей дорогой, которую проходили до тебя, и пройдут после тебя множество раз. Пусть по-своему, пусть в новые времена и с другими заботами, но ты можешь выбрать самый правильный путь из возможных!

- Зачем?

- Да чтобы я здесь один не подох! - взревел Симеон по-звериному. - Мне нужен тот, кто не растратит мои труды понапрасну! Саша понимал это, был готов с благодарностью принять наследство, стать таким, каким мечтал его видеть я!

- Зачем? - выдержав его ярость, вновь процедил Итон. Симеон посмотрел на Маэстро как на полоумного. Хмыкнув, старик с трудом опустился в кресло.

- Тебя твоя сумасшедшая научила так рассуждать, да? Нашёл у кого мудрости набраться... Должно быть, столковались где-нибудь в поле... Завалил её и оприходовал среди колосьев?.. Молчишь? Пусть так...

После вспышки гнева, Симеону стало значительно хуже. Он вытер негнущимися пальцами посиневшие губы и продолжал говорить.

- Я ненавижу эту девчонку и никогда не прощу ей смерть Саши, но уничтожить моё будущее окончательно - не позволю. Сделать это, означает вдвойне проиграть... Не хочешь остаться на Тоте? А если я устрою так, что обвинения с Калугиной будут сняты?

- Это не в твоей власти, - усомнился Маэстро.

- Ты так думаешь? - кривая улыбка Симеона будто разрезала его заросшее щетиной лицо. - Тот ещё молод, он боится убийства, робеет, словно дитя впервые увидевшее взрослое непотребство. Фермеры всё чаще говорят о несчастном случае. Калугину оправдывают между собой. Ссылаются на дефект программы, потерявший управление комбайн... Александр оказался в ненужном месте в ненужное время, а фермеры народ суеверный. Полицейские допросят Диану, но ты же знаешь, что от неё мало чего добьёшься. В этом деле слишком много неясного, а девчонка может только сильнее запутать. Свидетелей нет. Иохима поглотили поля, Саша мёртв, ты тоже не можешь знать всё... Полицейские снова придут ко мне, вот увидишь. И я расскажу им, что мы с Сашей и Виктором видели, как комбайн вышел из-под контроля, пытались отключить машину дистанционно, но программа перешла на аварийную блокировку. Саша с Виктором помчались на грайве предупредить Калугины об аварии. В доме было темно, Александр задел канистру с топливом, упал и напоролся на ножницы. Виктор всё подтвердит, под присягой в моих словах поклянётся. Останется только уверить соседей, что Иохим по слабоумию хранил топливо в доме. Я сам натолкну людей на очевидную мысль, будто они видели канистру на кухне. Диана пыталась спасти Сашу и выдернула ножницы из раны - отсюда и кровь на одежде. Тебе останется только дать показания, будто встретил Виктора внутри дома, а не после убийства...