Стать человеком - Часть 1 (СИ)

- Сука, ты, - Николай тряхнул головой. - Вставай. Выходи, - он повел ружьем в сторону двери.

Спал я, к сожалению, на веранде и к двойному сожалению в полном одиночестве. Можно было, конечно, закричать, но друг мой Коля был уже не настолько пьян, чтобы промахнуться с двух метров. Но, увы, и не настолько трезв, чтобы в полной мере осознавать свои действия и их неминуемые последствия. Так, что я вышел из дома и с некоторым извращенным интересом стал ожидать дальнейшего развития событий.

Особого страха я не испытывал. Все же я ещё не настолько дорожил выданной мне жизнью. Но и радости, что характерно, не было. Все-таки сомнительно, что отсутствие жизни доставит мне хоть сколько удовольствия. В общем, сплошная нерешительность. К тому же, ещё так темно.

Николай остановился напротив и пару минут нетвердо стоял, целясь в меня из двустволки. На губах его застыла горькая, истеричная усмешка.

- Сука, - повторил он, наконец, с плачущими интонациями. - Ненавижу тебя. Всех ненавижу, но тебя ненавижу первого.

Я предусмотрительно промолчал, понимая, что этот монолог лучше не прерывать. Руки у Коли изрядно дрожали.

- Зачем ты со мной говорил? Знаешь, что я сейчас делал? Знаешь? Плакал! Как овца плакал! Жил ведь и жил! Пусть несчастливо, зато хорошо. Сладко ел, всех имел! А как теперь? Куда мне теперь идти? Везде же эти козлиные рожи! Пляшут, хохочут и тебе губы растягивают, чтоб тоже улыбался! А я не хочу! Не хочу больше улыбаться! Некому мне улыбаться! Ну! Что молчишь?!

- Заслушался. Все жду, когда взойдет солнце и моя козлиная рожа превратится в архангельский лик.

- Вот убью тебя, - продолжал между тем, мой недавний собутыльник. - И все. И в бега. Деньги в карман, самолет до жарких стран, а там начать все сначала. Новое имя, новая жизнь. Легкая, светлая жизнь.

- Где ж ты видел легкую, светлую жизнь, Коля? - я все-таки не выдержал. - Это как раз из тех сказок, в которые ты не веришь.

- Сука... - проскрежетал Николай. - Заткнись!

- Я к тому, Коля, что когда ты меня убьешь, то тебе станет ещё паршивее. Ведь ты поймешь, что я был прав.

- Сейчас проверим.

- Ты ведь убьешь единственную козлиную рожу, которая тебя очень хорошо понимает. Которая так похожа на тебя. Ты ведь, тоже козлиная рожа, Коля. Только близорукая. Никак не разглядишь в зеркале свои вторичные козлиные признаки. Опомнись, в жарких странах козлов еще больше, просто они в панамах.

- Вот видишь, - печально протянул он. - Снова ты мне все переломал. Ну что ты за человек?

- Тот еще человек.

- Ненавижу...

- Взаимно.

- Хорошее ружье, - неожиданно сказал он. - У меня такое же. Я из него кабана убил в прошлом году.

- Может, и в этом убьешь кабана? Он ведь гораздо толще и симпатичнее меня. Он будет так рад.

Николай посмотрел мне в глаза тяжелым, скорбным взглядом и медленно опустил ружье. В его пьяной, ссутулившейся фигуре сквозило мировое отчаяние. Безнадежность последнего листопада.

- Сука... - прошептал он мертвым голосом и вошел в спящий дом.

Я с грусть посмотрел на ночное, звёздное небо. Большая медведица сонно махала мне мохнатой лапой. Сука я, видите ли! А сам он герой-драконоборец! Рыцарь в заблеванных доспехах. А виноват, конечно, я.

Конечно не я! Виноват коньяк, много коньяка. Интересно, что этот стрелок расскажет мне завтра? Ещё одну слезливую историю о страшной ошибке? Так ли он ошибся? Где-то на пару другую рюмок.

И все же, забавные плоды дала его выпрыгнувшая на волю асоциальность. Бесцельная, обреченная, она все равно ищет путь к спасению своего мертворождения. И вот они! Несмелые, жалкие, проигранные попытки. Социуму достаточно потянуть лишь за одну веревку. А таких веревок у него сотни. И каждая прочна, как вера еретика.

С Николаем мы встретились утром. В бане. Он смотрел на меня затравленным взглядом и долго ждал, когда мы останемся наедине.

- Прости, Саша, - сказал он, наконец, дождавшись момента. - Прости дурака. Не знаю, что на меня нашло. В жизни такой ерунды не творил. Страшно вспоминать.

- Ружье хоть заряжено было?

- Да, - он опустил глаза.

- Бывает, Коля, - у меня эта ночь оставила минимум переживаний. - Половина от твоего следующего кабана и в расчете.

- Спасибо, - он сжал мое плечо. - Ещё раз прости.

После бани Николай сразу уехал. На меня он больше не смотрел. Сколько же правды сказал он вчера и сколько сегодня? Ведь убил бы. С радостью бы меня убил, если бы знал, что это поможет. Всех бы в доме перестрелял. И в соседних домах. И не перед кем ему было бы извиняться поутру.

- Не торопишься? - Безладов, как всегда свежий, незаметно подошел ко мне.

- Зависит от альтернативы.

- Тут рядом ещё один день рождения празднуют. Надо съездить. А один не хочу.

- Я без подарка.

- Что-нибудь найдем. Мне много барахла надарили.

- Пить не буду. Не могу больше.

- Ну и будешь сидеть трезвый как куропатка.

- Заманчиво. Но завтра, по любому домой.

- Все не допишешь?

- Последние аккорды.

- И как, в целом?

- Гениально!

- Совсем как у меня, - он зевнул. - Сейчас всех провожу и поедем.

Разъехались все часа через два. К этому времени я, несмотря на свои обещания все же успел выпить стакан портвейна. В голове образовалась нехорошая пустота. Пустота, в которой не найдешь облегчения, только ещё большую тяжесть. Пустота усталости и непонимания.

Я очень не хотел в один распрекрасный момент оказаться на месте Николая. Не хотел плакать по ночам и извиняться утром. Не хотел с разрубающей ясностью осознавать, что уже ничего не изменить. Зачем что-то менять? Ведь все скоро закончится. И, конечно, начнется снова, но уже без моего участия.

- Саня, не спи! Едем!

Едем, едем, не уедем. Я неловко встал и направился к машине.

Когда мы подъехали, я понял, что у Владимира была очень маленькая и скромная дача. Не дача даже. Так, сарай в закутке жизни. Здесь же за огромными чугунными воротами распологался едва ли не замковый комплекс, украшенный ухоженными насаждениями и античными скульптурами. В глубине угадывались пруд и теннисный корт. В общем, судя по всему, на этом дне рождения все-таки стоило выпить.

- Думается, тут после прошлого дня рождения не всех нашли, - я с сомнением смотрел на открывшееся великолепие. - А я без галстука.

- Расслабься, - Владимир припарковал машину. - Здесь довольно либерально.

- А что с подарками?

- Я отдам шахматы. А ты Пикассо.

- Утраченного?

- Розовый период.

- Не жалко.

- Не время сейчас для жалости, Саня! Ох, не время... - он кивнул в сторону. - А вот и наша хозяйка.

Про хозяйку я уже знал, что звали её Полина, а больше мне знать было и не надо. По крайней мере, в этом Безладов убедил меня довольно легко.

Эффектное каштановое каре, спокойные карие глаза, уверенная улыбка. Красивая женщина. Нос, правда, длинноват, но по сравнению с четырехэтажной цитаделью это же совершеннейшие мелочи.

- Владимир, - раздался голос мурлычущей пумы. - Я так рада, что вы приехали. А кто ваш друг? - слабо заинтересованный взгляд на меня.

- Александр, - представился я. - Брат Владимира. По перу, разумеется.

- Очень приятно, - Полина блеснула глазами. - Пойдемте. У нас все только начинается.

Все только начиналось, но начиналось, явно давно. По крайней мере, количество гостей, еды, алкоголя и общего веселья говорили как раз об этом. Женщины были изящны, мужчины дружелюбны, а официанты своевременны.

Пили за прекрасную Полину, за великолепную Полину, за волшебную Полину. За нашу дорогую Полю тоже пили. Я утомленно пил вместе со всеми. Все-таки я пил очень хороший портвейн. И все-таки надо было продолжать охоту. По крайней мере, до тех пор, пока из-за облаков не выскочит фея с корзинкой новых, чудесных идей. А ещё в короткой юбке и ажурных чулках.

- Не знаете, сколько ей лет?

Заговорщицки прищурившись, на меня вопросительно смотрел лысоватый толстяк с бокалом шампанского в руке. Огненно-лиловый галстук на необъятной шее навевал мысли о яхтах и личных самолетах.