Часть той силы

и мысли. Ложкин улыбнулся, приветствуя это возвращение.

57. Возвращение…

Возвращение деда застало его врасплох. Ложкин заснул прямо в кресле перед телевизором и спал сном младенца до самого утра. А на рассвете его разбудил грубый толчок.

– Че, мужик, такой грустный? – весело спросил дед. – Видел во сне свои похороны?

Ложкин протер глаза. Дед вернулся совсем другим человеком. Прежде всего, он стал значительно моложе: сейчас ему было на вид не больше пятидесяти или пятидесяти пяти. Стриженный налысо, плотный мускулистый мужчина с тяжелым взглядом серых глаз. От такого взгляда хочется сжаться в комок и забиться в самый дальний угол.

– С возвращением, – сказал Ложкин.

– Не рад, что ли?

– Рад, конечно.

– Все сделал, как я сказал? – спросил дед.

– Все в точности.

– Молодец. Далеко пойдешь, если будешь слушаться. Как я тебе нравлюсь? В молодости я был как раз таким. Или нет? Нет. Кажется, эта сволочь даже немного перестаралась: у меня было слегка жирка вот здесь. И вот здесь тоже. А теперь, смотри: ни грамма жира. Знаешь, мне нравится мое тело. Просто Аполлон какой-то. С чего бы ему так стараться?

– Он надеется вам угодить, – ответил Ложкин. – Надеется, что вы не расплавите его в печи. Он хочешь жить.

– Зря надеется, жить ему не придется. Но все равно хорошо. Выпьем за встречу, а потом с ним и разделаемся. С этим делом тянуть не нужно. Ты дал ему имя?

– Я называл его Творцом, – сказал Ложкин.

– Да хоть бутербродом, – ответил дед. – Или лучше прикончить его сразу, как ты думаешь?

– Может быть, мы не будем его убивать?

Дед перестал улыбаться и внимательно посмотрел на Ложкина.

– Слушай сюда, мой мальчик, – сказал он. – В этом доме твое мнение никого не интересует. Скажу тебе больше: гораздо лучше, если ты вообще не будешь иметь там себе никакого мнения. Моего мнения для тебя вполне достаточно. Так будет для печенки здоровее. Усек мысль? Отвечать не обязательно. Я спросил, что у тебя выпить?

– Ничего. Разная дрянь в холодильнике.

– Тогда сейчас выйдешь и купишь. Например пару бутылок… Черт!

– Что такое? – спросил Ложкин.

– Весы! Где весы?

– Там же где и всегда, в ванной.

Дед бросился в ванную. Через минуту оттуда донесся его рассерженный вопль. Он вышел с красным лицом.

– Сколько глины ты ему дал?

– Все в точности, – пролепетал Ложкин. – Восемьдесят три килограмма четыреста двадцать грамм. У меня записано.

– Этот козел сделал меня на восемьдесят один двести. Он сделал меня моложе и легче. Значит, он оставил себе больше двух килограмм глины!

– Ну и что? – спросил Ложкин.

– Ты под дурачка канаешь или просто решил меня позлить? Ты знаешь, что он может слепить из двух килограмм? Нет, это я идиот, я не предусмотрел такой возможности. Я знал, что он не может создать мое старое тело легче, чем оно было на самом деле, но я не думал, что он изменит мой возраст. Он сделал меня моложе, и это позволило ему сыграть на неопределенности веса. Как же я не подумал заранее?

– И что теперь?

Дед