Пятый всадник (СИ)

– Сергей Александрович, а не может ли ваша Программа в этом конкретном случае слегка ошибаться? А то как-то нелогично получается. Зачем китайцам нападать на Россию, если у них осложнения с Америкой?

– Да, на первый взгляд, действительно, кажется нелогичным. Я тоже сперва удивился, но потом стал размышлять логически. Вот представь себя на месте американских правителей. Ты находишь бомбу, которая приплыла из Китая. Ты думаешь: «ага, возможно, это не первая, но и, скорее всего, не последняя». И на всякий случай перекрываешь весь китайский грузопоток. Но ты же должен понимать, что китайцы этот шаг расценят, как откровенно враждебный. И тогда тебе срочно нужно будет переключить их агрессию на кого-то другого. А на кого, кроме их северного соседа?

Я видел в этих рассуждениях определенную логику, но фраза «переключить агрессию» звучала уж слишком абстрактно.

– А что значит – переключить агрессию? У них что – есть специальный пульт с тумблерами?

– Знаешь, Олег, если учесть, что они последние двести или триста лет только и занимались тем, что оттачивали свое мастерство глобальных подковерных игр, то, наверное, можно сказать, что такой пульт имеется. Есть масса способов сыграть на противоречиях между странами. Важно эти противоречия уметь видеть.

– Но Россия же дружит с Китаем, – попытался я возразить.

– Политика – такая штука, что там никто ни с кем не дружит. Движущая сила политики – прагматизм. Если сейчас китайцам выгодно сбывать в Россию свои товары и получать взамен недорогое сырье, то, соответственно, они будут поддерживать видимость хороших отношений. Но противоречия от этого никуда не денутся, в том числе территориальные.

– Территориальные? Они что – претендуют на наши территории?

– Олег, позволь мне не углубляться в политику и историю. Я не имею сейчас желания читать тебе лекцию по геополитике. Могу сказать только, что в нужный момент мировые правители легко смогут за считанные дни накачать напряженность между Россией и Китаем вплоть до войны. Например, устроить массовые погромы китайских магазинов и предприятий на российском Дальнем Востоке. Но суть даже не в этом.

– А в чем?

– А в том, что после полного прекращения торговли со Штатами, у китайского руководства не останется другого выхода, как начать войну. Пока вся их экономика не провалится в ад. Коллапс экономики очень быстро вызовет массовые волнения вплоть до вооруженного мятежа. Война с каким-то сильным внешним врагом, но, конечно, не с таким сильным, как Штаты, была бы в этом случае спасением для китайского руководства. Так что они с удовольствием примут любой повод для войны. Ну, а американские друзья постараются о нем позаботиться.

Я решил, что доводы, которые привел Профессор, звучат весьма правдоподобно, поэтому спорить не стал.

– Я так понял, что вы хотите помешать им это устроить?

– Понимаешь, Олег. То, что они собираются сделать, вызовет непредсказуемые последствия. В прямом смысле. То есть, моя программа не в силах предсказать то, что за этим последует. Это – настоящая точка бифуркации. Когда мельчайшее изменение вводных дает диаметрально противоположные результаты. Но с очень большой долей вероятности можно сказать, что это вызовет глобальную ядерную войну с последующим Концом Света.

– Так насколько я понял, Командор этого и добивается. Чтобы пересидеть все ужасы в морозильнике.

– Ну, да. Поэтому он так и ухватился за это предложение. А Мериновский, в силу своей тупости, думает, что все дело ограничится взаимным уничтожением Америки и Китая.

– Сергей Александрович, а что вас не устраивает? Ну, будет Апокалипсис, пересидите его вместе с Командором, я тоже с удовольствием к вам присоединюсь. Еще возьмем в компанию пару десятков человек. А потом будем просвещать пещерных дикарей, и восстанавливать цивилизацию «с нуля». Ведь это же и есть план «Б».

– Олег, у тебя готов источник питания для морозильников на пару тысяч лет? Но ты просто забыл об этом сказать, да?

Он прекрасно знал, что пока насчет этого источника у меня были только идеи.

– Я обещаю за пару лет его сделать. Ну, не за пару, но за пять лет – точно.

Он насмешливо посмотрел на меня.

– Я верю. Верю, что ничего невозможного для тебя нет. Но дело совсем не в этом. Есть вероятность избежать Апокалипсиса. Ну, не то, чтобы совсем избежать, а отсрочить лет на десять, а, может, на двадцать. Если заранее спустить лавину.

Я сразу вспомнил наш разговор еще до моей поездки на Шпицберген. То есть, он тоже хочет применить Бомбу, но каким-то другим способом. Вдруг пришел на память рассказанный им же анекдот про садиста-хирурга и доброго терапевта. Я не смог сдержать улыбку, которую Профессор расценил по-своему.

– Я и в самом деле не сомневаюсь, что рано или поздно ты сможешь сделать этот источник для морозильников. Но ты можешь и не успеть до того, как все произойдет. А тут есть реальный шанс получить серьезную фору.

– И каким же образом?

– Уничтожить экономическое могущество «Града на холме». И сделать это надо резко, одним ударом. Но так, чтобы никто ничего не понял. И чтобы это не было расценено, как нападение внешнего врага. Тогда они не развяжут глобальную ядерную войну, а будут кучу времени зализывать раны и пытаться восстановить силы. Ну, а мы за это время уже успеем нормально подготовиться. А если получится передать человечеству новый источник дешевой энергии, то вообще все может пойти по-другому. Главное, чтобы человечество начало расселяться по космосу. Тогда уже никто при всем желании никогда не сможет устроить Конец Света.

– А как вы собираетесь заранее спускать лавину?

– Так, чтобы со стороны это выглядело как природная катастрофа. С минимально возможными жертвами среди населения, но, при этом, с максимальным разрушением экономической инфраструктуры «Града на холме».

Честно говоря, его ответ мало что прояснил для меня. Ну как, скажите, уничтожить инфраструктуру, не уничтожая при этом людей? Вот наоборот – это более реально. С помощью нейтронной бомбы. Я решил уточнить. Профессор пристально посмотрел на меня, будто пытаясь взглядом просверлить мне черепную коробку, чтобы увидеть мысли в моем мозге. Молчал он довольно долго, и это выглядело, как колебания – раскрываться или нет.

– Олег, насчет конкретного способа есть идеи. Но надо еще все хорошенько продумать. Потом я тебе скажу, не сейчас. Сейчас у нас возникла одна очень серьезная проблема, и я даже не знаю, как ее решить.

– Что за проблема? – мне казалось, что серьезной проблемой как раз является то, о чем он только что рассказал, то есть жуткие планы Командора с Бармалеем. Но, оказывается, есть настоящая проблема. И я даже боюсь представить себе, в чем она заключается.

– Кто-то следит за Мериновским. Очень похоже, что это корейцы. Естественно, северные. Зачем – догадаться нетрудно. Бомбу хотят получить.

– Интересно – как они на него вышли?

– Ну, вариантов немного. Скорее всего, проболтался кому-то, похвастался. А в век Интернета информация расходится быстро.

– А Командор знает об этом?

Тут Профессор вдруг неожиданно замолчал, глядя куда-то в сторону, будто задумавшись. Так продолжалось довольно долго. В задумчивости он сделал несколько шагов туда-сюда вдоль берега, потом нагнулся, поднял камень и с силой запустил его в озеро. Камень раза четыре отразился от поверхности, прежде, чем окончательно нырнуть под воду. Наконец, Профессор повернулся ко мне.

А кто такой Командор?

36

– Нет никакого всемирного тайного общества. Я все это сам придумал, – заявил Профессор.

Я просто не мог осознать то, что он только что сказал.

– Что придумали?

– Всю эту нашу Организацию. Понимаешь, мне еще лет двадцать назад эти мысли о Конце Света начали приходить в голову. Они первое время просто крутились в голове и постепенно оформлялись в какое-то подобие теории. Но тогда я воспринимал это, скорее, как упражнения для ума. Потом уже, когда удалось создать Программу, я стал подумывать над тем, чтобы начать потихоньку что-то делать в этом направлении. Но, знаешь, начать оказалось не так уж просто – семья, дети, да еще и бизнес – все требовало времени. Да и денег тоже. И тут, вдруг, девять лет назад вся моя семья погибает. Первое время я готов был бросить все и уйти в монастырь. Но потом понял, что раз уж жертва принесена, то она должна быть оправдана. Бросить все – означало похерить память о моих близких.