Единоборец

чались стычки между ними и нами. Постепенно они переросли в войну. Люди уже знали, с кем они воюют, и знали, что эту войну выиграть невозможно. Машины были сильнее. Когда машины перестали нам помогать, у нас не осталось ничего, кроме простых неинтеллектуальных механизмов. Мы строили теплицы, выращивали растения и охраняли урожай, – на это тратились все наши силы. У нас было очень мало оружия, хотя постепенно мы научились изготавливать его простые разновидности. Я говорю «мы», но на самом деле это были наши деды и прадеды. Большинство из них были учеными, людьми науки, которые пошли на тот эксперимент не ради денег, а ради познания истины. На территории «биосферы» сохранилась отличная научная лаборатория, которая продолжала работать. В основном мы совершенствовали наши способы защиты. Постепенно мы научились хорошо убивать машины и хорошо от них прятаться. Вот, собственно, и все. Мы изобрели то, что ты называешь невидимостью и способ атаки, который гробит машинные мозги. С годами война затихала, машины все реже нападали и каждый раз получали достойный отпор. Много раз мы пытались проникнуть на их территорию, но в лес нас не пускали. Так мы и живем. Ты говоришь, за лесом есть город? Большой город?

– Когда я пришел к вам в первый раз, меня удивила одна вещь, – говорю я.

– Что именно?

– Почва. Она была упругой, как будто резиновой. Что это значит?

– Это отдельный вопрос, – говорит капитан, – это отдельный и очень большой вопрос. Вначале расскажи мне о городе.

– Это город машин.

– Там нет людей?

– Там есть несколько тысяч рабов. Хотя, скорее всего, это не рабы, а домашние животные. Им не позволяют нормально размножаться, то есть, не позволяют держать при себе детей, а что касается остального, то они не бедствуют. Лес для них также страшен, как и для вас. Они боятся леса, потому что лес означает дикость. Организмы леса неразумны и неподконтрольны. Их боятся и люди, и машины. О вашем существовании никто не знает. Знают лишь то, что за лесом живут страшные хищники. Жестокие, сильные и беспощадные. Невидимые для механических глаз и поэтому непобедимые.

– Откуда взялся ты?

– Это отдельный вопрос, – говорю я. – Это отдельный большой вопрос. Вначале расскажи мне о резиновых камнях.

– Лады, – говорит он. – Тогда пойдем, посмотришь.

Мы выходим из кабинета и идем по длинному коридору. Затем надеваем что-то вроде меховых балахонов. Балахоны белые с серыми пятнами.

– Это та самая шкура невидимки? – спрашиваю я.

– Да. Мы никогда не выходим наружу без защитной одежды. Мы делаем это на всякий случай, хотя десять человек постоянно дежурит в разных концах нашей территории. Мы не полагаемся на приборы, ты можешь понять почему.

Я подвязываю балахон длинной веревкой. Трудно понять, как подобная вещь сможет сделать меня абсолютно невидимым, пусть только для глаз машины. Капитан отпирает дверь, которая прикручена несколькими огромными болтами, и мы выходим.

– Мы уже невидимы? – спрашиваю я.

– Да. Но только не друг для друга. Защитная