Всевышний Сидоров

- Допустим. Но почему мы с ней не имели дело до сих пор?

- Это риторический вопрос. Меня в данном случае интересует моральноэтический аспект. До сих нор для меня это было нечто. Нечто из битов и байтов как-то там корчилось в компьютере - ну и что? Почему я должен обременять себя морально-этическими нормами, взаимодействуя с неизвестно чем? Теперь же ситуация радикально меняется. Мы, судя по тому, что ты мне сообщил - а я тебе верю - имеем дело по крайней мере с одной личностью. Заметь, я не акцентирую внимание на генезисе этой личности - просто констатирую факт.

- А что такое личность?

- Личность - это то, что имеет свое "я", то есть выделяет себя из среды. Именно в момент выделения оно, то есть "я", получает способность к познанию. Грубо говоря, личность это то, что умеет осмысленно применять междометия.

- Красиво! - невольно вырвалось у Сидорова.

- Все это сложно и недоступно для осмысления мозгом примитивного существа. Поэтому я привожу только выводы. Мы должны быть осторожны, иначе конфликт неизбежен. Мы должны быть осмотрительны, иначе неизбежны осложнения. И, наконец, мы должны вести себя корректно, то есть не совать нос в чужие дела очень глубоко. Отныне руководство проектом я беру на себя и запрещаю самодеятельность. Больше никаких воплощений Всевышнего я не допущу - имей это ввиду.

- Смотри ты, какой грозный, прямо Иван! - буркнул Сидоров.

- Я кончаю! - возгласил Иванов. - И делаю это цитатой из книги Экклезиаста: "Не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием".

- Верно сказано. Уши слушаньем не наполняются. Они наполняются водой.

- Хочешь притчу? Слушай. Одного мудреца спросили, кто полезнее мудрецы или дураки? Он долго думал, а потом сказал: и те, и другие бесполезны до тех пор, пока их не выявили. Но как только это случилось, дураки полезнее, ибо мудростью смогут воспользоваться лишь некоторые, а глупостью - все.

- Ты это к чему?

- Я это к тому, что хватит изображать вершину мудрости, то есть полных идиотов. Ясно, что во всевышние мы с тобой рылом не вышли. Нужно просто следить за ходом событий и предаваться осмыслению. Меня беспокоит один момент.

- Меня тоже беспокоит один момент...

- Тогда начнем с тебя.

- Ну, хорошо, - покладисто согласился Сидоров, - давай начнем с меня, лишь бы с чего-нибудь начать. А то мы так даже и пиво не окупим... Так вот, живут они там, хлеб жуют, но мир-то у них, прямо скажем, куций. Я не вполне уверен, что в таком мире можно развиваться беспредельно.

- А надо беспредельно?

- Хотелось бы.

- Ага.., - Иванов выразительно пошевелил пальцами. - То есть, чтобы значит... Х-ха! А прецедент известен?

- Чего прецедент?

- Бесконечного развития?

- Нет, но и конец света еще не состоялся.

- Вот именно! Что есть смерть, что есть жизнь? Жизнь суть развитие. В чем смысл жизни? Стремление к совершенству? Но совершенство недостижимо! Развитие - суть беспрерывная трансформация в новое качество. Но всякая трансформация суть смерть и рождение. Сидоров - ты осел! Ты сунулся в сферу божественного промысла, а кто ты есть по своей сути?

- Кто? - с вызовом спросил Сидоров.

- Ты есть червь...

- Ты просто пенек! Я же не о том... Ты математик, и должен понимать, что достаточно сложные структуры возможны только в достаточно сложно устроенных средах. А тем более, разумное существо.

- ...И ты есть моль, - заключил Иванов. - Что ты вообще знаешь о их среде?

- Нy, хорошо, представь себе, что они начали развиваться. Принялись изучать свою среду. А что там можно изучать, в компьютере? Это же смех!

- Не знаю. Возможно, они живут в иной среде. Не в материальной.

- В идеальной?

- В духовной, а точнее, в информационной. Она же - сложна.

- Что там сложного-то? Каким образом те или иные ячейки памяти заполняются теми или иными единицами и нулями - это прикажешь изучать? Да и вообще - их мир конечен.

- Наш, между прочим, тоже.

- Это, между прочим, не доказано.

- Это и не требует доказательства. Бесконечных миров не бывает, потому что такие миры непостижимы.

- А-а, - махнул рукой Сидоров, - с тобой разговаривать, все равно что в воду дуть... Пойду, поздно уже.

- Что так?

- Голова разболелась. - сказал Сидоров, вставая.

- Ладно, валяй... А то, может, кофе сварим? Нет? Ну, тогда будь здоров. Подумай там... а я тут подумаю. Если что - заскакивай.

----

Кое-кто из вероятных читателей не преминул отметить, что автор как-то незаметно исчез из повествования со своими плоскими ремарками. Успокоитесь, он здесь, и, как всегда, начеку. Теперь он вынужден снова приступить к своим обязанностям, ибо на целых три недели Сидоров вышел из игры, поскольку серьезно заболел. Совершенно верно, грипп. Болезнь ужасная и чреватая всякими осложнениями, каковые не замедлили последовать. Причина заболевания осталась невыясненной. Пиво ли холодное, или ужасный сквозняк от кондиционеров в компьютерном зале (а там были и кондиционеры, как это ни странно) - Бог про то ведает. Что касается осложнений, то они вылились в воспаление легких, так что Сидоров загремел в больницу. Когда в очередную пятницу он не явился на заседание кабинета, Иванов обеспокоился, выяснил, в чем дело, но апельсины сумел добыть только к концу следующей недели (где? О! Иванов умел добывать апельсины, и даже в суровые годы перестройки не утратил эту способность). Он явился в больницу, прорвался через кордоны, и появился в палате, как ангел господень из пламени куста.

- Ну как ты? - весело заорал Иванов прямо с порога. Он был бодр и в отличной спортивной форме, то есть в больничном халате поверх пальто.

Сидоров же, напротив, был слаб и бледен, то есть лежал в постели под одеялом.

- Да вот, - сказал он, грустно улыбаясь, лежу тут, постигаю общечеловеческие ценности.

- Молодец! - похвалил Иванов. - Что тут у нас?.. О! "Три мушкетера"! Отличная книга, да и ты молодцом! А соседи, - он оглядел палату, где кроме Сидорова лежали еще трое, - все сплошь очень приличные люди. Я бы и сам с вами полежал, но увы... На улице снег - дело к рождеству... Макарова, кстати, вышла замуж за какого-то тоже корейца, Наташка велела кланяться. Сказала, что забежит.

- Могла бы и раньше забежать, - резонно заметил Сидоров.

- Она была не в курсе, а теперь без апельсинов явиться не может: Ну, как ты?

- Да так... Хрипы слева.

- Дело, надеюсь, не идет к инвалидности? - озаботился Иванов, присаживаясь на постель в ногах и заботливо поправляя полотенце на спинке кровати, вообще говоря, не нуждавшееся в его внимании.

- Еще неделя гарантирована.

- И отлично. Отоспишься, отъешься. Апельсины будешь трескать - чтоб я так жил!

- Уже отоспался. По ночам - кошмары.

- Это интересно. Что снится?

- Всякое, но все одно к одному. Например, сижу и пялюсь на экран - это во сне, разумеется. А мне транслируют, мол, бьются лучшие умы, никак законы механики открыть не могут. Помоги, мол, Господи, яви свою мудрость. Я туда, сюда, и думаю: Бог ты мой, законы-то эти я в модель не заложил. Все - примитив. Земля плоская, слоны, черепахи... А они кричат: Боже, Земля не вертится! Кошмар! Я сажусь, давай им механику сочинять из операторов, Землю круглую сделал. Только успел Коперника сожгли. То есть, не Коперника, а этого... By, кого там сожгли?

- Надо полагать, Джордано Вруно.

- Вот! Ах, думаю, мерзавцы. Давай Солнце творить. Землю на орбиту вывел, планеты... И все это программно, понимаешь? Каторга!

- А потом?

- Потом не помню... Кажется, я затеял реестр всех законов природы составлять. Чтобы с опережением было. А то ведь, сам понимаешь, пора закон всемирного тяготения открывать, а его и в проекте нет... Но не успел, они уже квантовую механику открыли, а я еще классическую не оформил, Молитвы, проклятья... А я чувствую, что отстал безнадежно. И тут мне докладывают, что они там перестали в меня верить. Все атеисты поголовно... Потом начали такие законы открывать, о которых я даже понятия не имею. И выходит, что мне пора исчезать.