Сад принцессы Сульдрун

Шимрод! Если Ругхальт у него в руках, кто следующий? У Карфилиота засосало под ложечкой.

Поднявшись на ноги, он вернулся к холму над ярмарочным выгоном и внимательно осмотрел окрестности. Нигде не было никаких признаков Ругхальта. Карфилиот выругался сквозь зубы. До завтрашнего утра у него не было денег.

Герцог старался взять себя в руки. Глубоко вздохнув, он сжал кулаки: «Я — Фод Карфилиот! Я — это я, лучший из лучших! Я танцую опасный танец на краю неба! Я держу первородную глину Судьбы в своих руках и леплю из нее все, что хочу! Я — Фод Карфилиот, мне нет равных!»

Уверенными легкими шагами он направился на выгон. Не располагая оружием, он задержался, чтобы подобрать сломанный кол длиной с локоть, брошенный у палатки — спрятав его под плащом, Карфилиот подошел к фургону доктора Фиделиуса.

Как прежде, фургон был закрыт, но двуглавых лошадей уже пристегнули к дышлу — по-видимому, доктор собирался покинуть Аваллон.

Карфилиот приблизился к задней двери фургона и прижался к ней ухом, но не смог ничего услышать — тем более, что ему мешал шум ярмарки.

Обойдя фургон, он обнаружил мальчика и девушку, сидевших на корточках у небольшого костра — на костре жарились нанизанные на прутья кусочки бекона с луком.

Когда герцог вышел из-за угла, девушка обернулась. Мальчик продолжал смотреть в огонь. На какой-то момент Карфилиот удивился его безразличию. Спутанные золотисто-коричневые кудри ниспадали ему на лоб; у него были тонкие, но решительные черты лица. «Необычный ребенок!» — подумал герцог. Мальчику было не больше девяти или десяти лет. Русая девушка, на два-три года старше, вступала в пору раннего цветения и радовала глаз, как распускающийся нарцисс. Она встретилась глазами с Карфилиотом. Уголки ее губ опустились, руки замерли. Тем не менее, она вежливо произнесла: «Доктора Фиделиуса еще нет».

Карфилиот медленно шагнул вперед. Девушка присела к костру, чтобы повернуть прутики над огнем. Мальчик повернулся в сторону Карфилиота.

«Когда он вернется?» — ласково спросил герцог.

«Скоро», — не слишком уверенно ответила девушка.

«Ты знаешь, куда он ушел?»

«Нет, сударь. У него важное дело, и он предупредил нас, что мы уедем, как только он вернется».

«Ну, тогда все в порядке! — заверил ее Карфилиот. — Забирайтесь в фургон, и мы поедем прямо к доктору Фиделиусу».

Мальчик впервые нарушил молчание. Карфилиоту казалось, что, несмотря на красивое лицо, он был, пожалуй, слишком задумчив, даже глуповат. Властный ответ паренька стал для герцога полной неожиданностью: «Мы не можем уехать без доктора Фиделиуса. Кроме того, мы готовим ужин».

«Подождите, пожалуйста, с передней стороны фургона», — добавила девушка, снова сосредоточив взгляд на шипевших в пламени кусочках сала.

Глава 26

Глинет и Друн присоединились к доктору Фиделиусу на Ярмарке Стеклодувов, сопровождавшей торжества друидов в Фундуке. На протяжении первых нескольких дней их отношения с владельцем фургона были неустоявшимися, даже слегка настороженными. Глинет и Друн вели себя так, будто ходили по тонкому стеклу, в то же время украдкой наблюдая за доктором, чтобы заблаговременно подметить признаки какой-нибудь безрассудной прихоти или вспышки гнева. Но Фиделиус, предоставив им все возможные удобства, отличался такой ровностью характера и обращался к ним с такой беспристрастной вежливостью, что Глинет начала подозревать его в безразличии.

Шимрод, наблюдавший за парой детей с таким же ненавязчивым интересом, был впечатлен их самообладанием и очарован их стремлением быть полезными. Он пришел к выводу, что ему повстречались весьма достопримечательные дети — чистые, аккуратные, разумные и любящие друг друга. Врожденная веселость Глинет иногда прорывалась бурными вспышками, но она поспешно их сдерживала, чтобы не навлечь на себя недовольство доктора Фиделиуса. Друн проводил много времени молча, обратив невидящие глаза к солнечному свету и думая свои горькие думы.

Покинув Ярмарку Стеклодувов, Шимрод повернул фургон на север, к базарному городку Порройгу, где должна была состояться ежегодная Ярмарка Овцеводов. Вечером он съехал с дороги и остановился на небольшой поляне у ручья. Глинет набрала хворосту и развела костер. Шимрод соорудил треножник, подвесил на нем котелок и приготовил рагу из курицы, лука, репы, луговых трав и петрушки, с приправой из горчичного семени с чесноком. Глинет нарвала дикого кресс-салата; кроме того, она нашла скопление сморчков, и Шимрод добавил их в рагу. Друн тихо сидел рядом, прислушиваясь к шуму ветра в листве и к потрескиванию костра.

Трое отлично поужинали и отдыхали в теплых сумерках. Шимрод поглядывал то на Друна, то на Глинет: «Должен признаться, я уже несколько месяцев странствую по Даоту от ярмарки к ярмарке и до сих пор, пока не встретил вас, не сознавал, насколько мне опротивело одиночество».

Глинет выдохнула с облегчением: «Хорошо, что вы не прочь проводить время в нашей компании, потому что нам тоже нравится вас сопровождать. Не смею сказать, что нам повезло — срок заклятия еще не истек».

«Расскажи-ка мне подробнее про это заклятие».

Друн и Глинет поведали Шимроду о злоключениях, которые им пришлось пережить как по отдельности, так и после того, как они встретились в чертоге огра: «И теперь нам обязательно нужно найти Родиона, короля всех эльфов и фей, чтобы он снял порчу и вернул Друну зрение».

«Родион не может не заметить звуки волшебной свирели, — сказал Шимрод. — Рано или поздно он обязательно остановится послушать — и, будьте уверены, я буду внимательно наблюдать за слушателями».

«Вы его когда-нибудь видели?» — с тоскливой надеждой спросил Друн.

«По правде говоря, я занимался поисками другого субъекта».

«Я знаю, кого вы ищете! — заявила Глинет. — Человека с больными коленями, которые щелкают и трещат, когда он ходит».

«Как ты догадалась?»

«Потому что вы часто и долго рассказываете публике про больные колени. Но когда кто-нибудь выходит вперед, вы смотрите ему в лицо, а не на ноги, и у вас всегда разочарованный вид. Вы дарите больному горшок с мазью, и он уходит, все так же хромая».

Шимрод слегка ухмыльнулся, глядя на костер: «Неужели меня так легко вывести на чистую воду?»

«Не слишком легко, — скромно ответила Глинет. — По правде говоря, я думаю, что у вас много тайн».

Шимрод громко рассмеялся: «А это еще почему?»

«Ну, например, как вы научились готовить столько целебных мазей и настоек?»

«Здесь нет никакой тайны. Я продаю несколько общеизвестных средств, облегчающих недуги. Все остальное — толченая кость, смешанная с топленым салом или копытным жиром, а также с различными ароматическими добавками. Это безвредные снадобья, и в некоторых случаях люди действительно выздоравливают, если верят, что снадобья им помогут. Но я продаю целебные препараты только для того, чтобы найти человека с больными коленями — его я сразу узнаю. Так же, как Родион, он часто посещает ярмарки — рано или поздно я его найду».

«И что будет после этого?» — спросил Друн.

«Он скажет, где найти еще одного человека».

С юга на север, по всей стране катился фургон доктора Фиделиуса и его двух юных помощников, задерживаясь на ярмарках и празднествах от Дафнеса на Сонной реке до Дудльбаца на краю каменистых просторов Годелии. Тянулись долгие дни странствий по тенистым сельским дорогам — фургон поднимался на холмы и спускался в долины, заезжал в темный лес и выезжал к древним селениям. Вечерами путники сидели у костра, а у них над головой в облаках плыла луна или сияли бесчисленные звезды. Однажды после полудня, когда они пересекали безлюдную вересковую пустошь, Глинет услышала жалобный писк, доносившийся из придорожной канавы. Спрыгнув с фургона и заглянув в заросли чертополоха, она заметила котят — кто-то их выбросил и оставил здесь умирать. Она взяла котят в фургон, заливаясь слезами от жалости. Когда Шимрод разрешил ей оставить их у себя, Глинет обняла его и поцеловала — и Шимрод понял, что навсегда стал ее рабом, даже если это еще не случилось раньше.