На волнах Атлантики

Ульрих Базам

На волнах Атлантики

…Итак, мотор нашего корабля вышел из строя, и мы болтались на волнах по-летнему спокойного Бискайского залива. Ремонт должен был занять несколько часов. Я был свободен от вахты. Мы находились как раз на краю материковой отмели, где вероятнее всего можно было встретить рыбий косяк.

Но самое замечательное то, что «старик» разрешил спустить нашу моторную лодку и с нее ловить рыбу. В данном случае это значит использовать лодку в личных целях, и если кэп все-таки согласился на это, то, очевидно, только потому, что не устоял перед желанием отведать на ужин свежей рыбы. У команды нашего корабля я пользуюсь устоявшейся репутацией добытчика провизии.

Погода прекрасная. Все рассказы о свирепости Бискайского залива кажутся вымыслом. На неправдоподобно голубом небе курчавятся белые облака, зеленовато-голубые волны Атлантики — хрустальной прозрачности. С запада проходит легкая зыбь, и корабль мягко покачивается на ней, когда, мы спускаем лодку на воду и втроем отправляемся удить рыбу.

Собственно говоря, удильщик среди нас один я. Но нужен машинист, разбирающийся в капризах мотора, а третьего я захватываю на всякий случай. Со мной идут мои испытанные спутники в таких мероприятиях Антон и Гейн. Когда мы снимаемся с места и мотор уже начинает работать, «старик» что-то кричит нам с палубы — наверняка снова предупреждает и предостерегает.

Но мы уже отплываем к востоку и только с сожалением разводим руками мотор заглушает все звуки. Мысли наши отделяются от корабля вместе с лодкой. Глубина здесь почти 400 м, и вряд ли имеет смысл пытаться на подобной глубине ловить рыбу со дна: движение лодки, возможные подводные течения требуют такой длины шнура, которая во много раз превосходит спуск.

Поэтому я решаю удить рыбу, жирующую на поверхности моря. В этих местах можно встретить большие французкие парусники, выходящие в море с бретанского побережья. Они бороздят воды при сильном ветре на раздутых парусах, делая по меньшей мере 10 узлов в час. К рангоутам у них прикреплены десятки удочек, и часто можно увидеть, как вся команда такого парусника вытягивает лески и снова забрасывает их в воду, затаскивая через борт метровых тунцов и загружая их в рыбный отсек.

Богатый выбор на поверхности моря

В этих местах, стоя на носу корабля, я часто часами наблюдал в тихую погоду, что происходило на пбверхности моря, какие существа резвились на воде и снова исчезали в глубине, вспугнутые приближавшимся кораблем. Прежде всего это были, конечно, дельфины, кроме того, небольшие акулы, косяки сардин, тунцы, сарганы, макрели.

Поскольку я их видел в здешних водах, то и надеялся, что смогу что-нибудь поймать на удочку. Взял крепкую перлоновую леску 200 метров длиной, которая в свернутом виде лежала на дне лодки, укрепил наживку, обычно используемую профессиональными охотниками на тунца (связку конопляных волокон — их привязывают к обычному большому крючку). На конце этого устройства — свинцовая пуля весом около 500 г. Такая приманка имитирует маленькую каракатицу: в южных морях это любимая еда хищных рыб.

Конечно, у меня с собой и легкие снасти — удочка с обыкновенной катушкой на подшипниках со шнуром в 200 м, которой вполне можно поймать по крайней мере пару макрелей или сарганов.

Мы ставим мотор на минимальное число оборотов, описываем вокруг нашего еле различимого вдали корабля широкую дугу и принимаемся искать признаки рыбы в безбрежной водной пустыне, расстилающейся вокруг нас. Это совсем не просто. Зыбь оказывается значительно выше, чем мы думали вначале, отдельные волны достигают в длину почти 100 м, и мы часто опускаемся на несколько секунд вниз, и там, между волнами, ничего не видим. В такие мгновения все исчезает: корабль, горизонт, море; остается только то, что в непосредственной близости с тобой.

Мы озабочены, как бы в таких условиях не пропустить охотящегося дельфина: он должен привести нас к косяку сардин и к хищным рыбам, которые всегда поблизости от рыбьего косяка.

Всякий раз, когда лодка взлетает вверх, как лифт, и мы несколько мгновений качаемся на гребне волны, наш взгляд устремляется вдаль, где в одиночестве маячит наш корабль, а совсем далеко, на горизонте, можно различить другие корабли, следующие этим курсом.

Странное спокойствие

Спустя некоторое время мне и Гейну одновременно приходит в голову одна и та же мысль. Первым выражает ее мой друг:

— Собственно говоря, удивительно, почему здесь не видно рыбаков. Наверное, в этих местах ничего нет.

В самом деле, вокруг нас совершенно пустынно, не считая грузовых судов, не имеющих к нашему промыслу никакого отношения. Не видно рыбачьих лодок, резвящихся дельфинов, даже морских птиц, которые всегда тут как тут, если только поблизости есть что-нибудь рыбное.

Значит, нам не остается ничего другого, как удить «вслепую» и довериться случаю, который авось натолкнет нас на маленький косяк макрелей или тунца.

До сих пор мы плыли к востоку, теперь я меняю курс на юг, и мы летим наискось волнам, приглушив наполовину мотор, а за нами в зеленовато-голубой глубине исчезает приманка, шнур со свистом разматывается, я кладу его на борт.

На другой стороне лодки я опускаю в воду легкие снасти; 100-метровый шнур со 100-граммовой блесной уходит вниз, удочку закрепляю в уключине.

Теперь мы должны ждать, плыть и следить за снастями, веря, что в здешних водах есть рыба, хотя это бескрайнее морское пространство внушает мало доверия. Оно выглядит сегодня таким пустынным, безжизненным, каким я его никогда прежде не видал. Мы заняты делами, Антон возится с мотором, который начал барахлить. Управившись со всем, мы оглядываемся и замечаем, что декорации вокруг нас резко изменились.

Сияющий солнечный день внезапно растворился в молочных серых сумерках, тянет влажной прохладой, и когда мы в очередной раз взлетаем на гребень волны, то напрасно пытаемся разглядеть вдали наш корабль. С запада наползает нечто. Ветер усиливается, холодает. Из-за постоянных взлетов вверх-вниз нельзя определить, что именно надвигается: дымка, холодные испарения или туман. Нам только этого не хватает! Конечно, у нас есть компас, но зачем он сам, если из-за бесконечных поворотов мы не имеем ни малейшего представления, какого курса следует держаться, чтобы найти корабль.

Никто из нас не сказал еще ни слова. По лицам моих друзей я вижу, что Антон и Гейн сразу же осознали всю серьезность случившегося и понимают тяжесть нашего положения.

Я никак не могу принять какое-нибудь решение. Может быть, именно сейчас начнет клевать, а дымка рассеется так же внезапно, как и пришла… Разве не стоит попытаться что-либо поймать?

Разумеется, мне совершенно ясно, что я, как рулевой, несу ответственность за все, что может случиться. Конечно, мы можем выжидать, пока нас не найдет радарная установка. Она начнет действовать, как только закончится ремонт корабля. Но в этом случае «старик» никогда больше не разрешит ловить рыбу с лодки. Да и вообще как это будет выглядеть?

Я делаю над собой усилие и решаю выполнить долг и прекратить ужение.

Мне очень жаль. Глушим мотор и совещаемся. Дымок превращается в туман, уже едва можно разглядеть гребни набегающих волн, мы оказываемся внезапно в нереальном мире, в мире призраков. Ничто больше не напоминает о том веселом летнем дне, который окружал нас каких-нибудь полчаса назад. Даже безобидная рябь выглядит сейчас враждебно, возникая из пустоты и исчезая в серой мгле.

Затем мы совершенно выключаем мотор и напряженно вслушиваемся. Может быть, с корабля нам подают сигналы. Но ничего не слышно, кроме легкого шума движения воздуха, когда мы с гребня волны опускаемся вниз. Пытаемся восстановить в памяти, какими курсами мы шли и какие расстояния проделали: надо решать, в каком направлении следует искать наш корабль. Примерно вычисляем курс и заводим мотор. И тут я вспоминаю об удочках. Пока мотор был выключен, приманка ушла в глубину; нам повезло, что леска не запуталась в винте.