На осколок Атлантиды (Путешествие на Бермудские острова)

Д. В. Розанов

НА ОСКОЛОК АТЛАНТИДЫ

Путешествие на Бермудские острова

ДОЛОГ ПУТЬ НА БЕРМУДЫ

Возможность побывать на Бермудских островах возникла внезапно. Сбылась моя давнишняя мечта совершить дальнее и долгое путешествие. Мечта о настоящих путешествиях — а таковыми я считал только морские — одолевала меня с самого детства, вернее, с тех пор, когда научился читать толстые книги, а еще точнее, когда стал осмысливать прочитанное.

Моя домашняя библиотека почти наполовину состояла из книг о путешествиях, причем путешествиях морских, о Великих географических открытиях. Отец не препятствовал такому увлечению, считая, что география развивает мышление, расширяет знания о мире и в конечном итоге — кругозор. Я любил географию, слыл в классе ее знатоком и легко выигрывал всевозможные конкурсы и викторины.

Любовью к книжным путешествиям я заразил нескольких своих одноклассников, и все свободное время, собираясь вместе, мы читали, фантазировали, мечтали о том времени, когда вырастем и своими глазами увидим то, что было доступно лишь взрослым.

Прошли годы. Настало время подумать о своем будущем, о профессии. Жизнь внесла коррективы в детские и юношеские мечты. Моряками никто из моих одноклассников не стал, путешественниками- тоже, да и «белых пятен» на Земле к тому времени почти не осталось. Друзья стали инженерами, врачами, а я — журналистом. И не пожалел. Журналистские дороги — те же путешествия, и на мой взгляд очень увлекательные, во время которых тоже можно делать свои «открытия». Одна из них и привела меня на Бермудские острова, затерянные в бескрайних просторах Атлантического океана.

Сборы были недолгими, и я выехал в Ленинград. Сразу же с вокзала поехал прямо в порт, где, у стенки грузового причала был ошвартован флагман Балтийского морского пароходства теплоход «Александр Пушкин», который и должен был доставить меня на Бермуды.

Добраться до Бермудских островов не просто и не дешево. Туда заходят пассажирские суда и летают самолеты. Только не наши. Постоянными авиалиниями — прямыми и транзитными — Бермуды связаны с США, Канадой, с Австралией. Прямыми судоходными линиями острова соединены с Соединенными Штатами. Круизные рейсы с туристами совершают туда теплоходы ФРГ, Греции, Франции и, конечно, Англии.

Я попал в юбилейный рейс теплохода «Александр Пушкин»: в августе 1969 года исполнилось ровно четыре года с тех пор, как теплоход был спущен со стапелей верфи в Висмаре (ГДР) и на нем был поднят красный флаг нашей страны.

Путь на Бермуды был долог.

Почти сутки потребовалось судну, чтобы, пройдя через фарватер Кронштадта в Финский залив и миновав узкий каменистый проход между некогда грозными бастионами легендарной крепости Свеаборг, подойти к причалам столицы Финляндии.

Полдня ушло на посадку пассажиров и погрузку их багажа. Затем, когда все было готово и швартовы отданы, маленький, но очень мощный буксир со смешным названием «Примус» сначала оттащил теплоход от причала, а затем медленно, напрягая все силы, вытолкнул его из порта через узкий канал. Началось путешествие по Балтике.

Балтика не тревожила ни судно, ни пассажиров. Лайнер со скоростью до 30 узлов плавно шел по ровной, словно озеро, глади серо-синего моря. Кое-где на горизонте на короткое время возникали миниатюрные очертания шедших навстречу грузовых судов, и вновь тишина, нарушаемая стуком дизелей где-то в глубине судна.

В конце вторых суток, когда сквозь державшуюся весь день хмарь выглянуло катящееся к закату солнце, с левого борта показался берег. О приближении его возвестили стаи крупных чаек, возникших как бы ниоткуда еще тогда, когда суша не просматривалась даже в бинокль. Птицы с криком преследовали корабль на всем протяжении проливов, отделявших Швецию от Дании, и скрылись, когда море и судно окутала ночная тьма. Теплоход замедлил ход и шел теперь сквозь все густеющий мрак, словно на ощупь.

И вдруг — неожиданность. На берегу, который был довольно близко, возникло какое-то бледное феерическое пятно света, а на его светлом фоне — зубчатые очертания, похожие на замок.

— Вот и Эльсинор, замок принца Гамлета, — произнес кто-то рядом. Я обернулся и увидел вахтенного офицера с красной повязкой на рукаве. — Через несколько часов будем в Бремерхафене, — добавил он.

— А почему замок освещен? — полюбопытствовал я.

— Вероятно, в рекламных целях. Для привлечения туристов. Все-таки историческая достопримечательность да и литературная реликвия заодно, — ответил он и добавил — А мы отсчитываем по нему время прихода в порт…

Утро следующего дня застало «Александра Пушкина» в просторной и мелкой Гельголандской бухте, на подходах к порту Бремерхафен. О небольшой глубине бухты говорил и желто-песочный цвет воды, и многочисленные буи и бакены, которыми была расчерчена вся гладь залива, насколько хватал глаз. «Водные дорожки» для судов вели прямо, ответвлялись влево, вправо, каждое ответвление имело еще и свои отроги. Ширина некоторых из них, как мне показалось с самой верхней, так называемой пеленгаторной палубы, не превышала десяти — пятнадцати метров. Настоящее шоссе с отходящими в стороны грунтовыми дорогами. Дорожки поуже — для мелких судов с малой осадкой. Там очень мелко. Дорожки пошире — для крупных океанских кораблей, и они значительно глубже.

«Прогулка» по самой широкой дороге длилась несколько часов. Это было любопытное зрелище. Гладь воды тихая, ровная, ни единой рябинки, ни единого «препятствия». Казалось, иди прямо и придешь в порт. Но судно шло зигзагами, не заходя за пределы коридора, отмеченного пунктирами разноцветных буев. Особенно поразил меня один эпизод, который наглядно объяснил, почему необходимо строго придерживаться фарватера. В одном месте, в нескольких десятках метров от борта теплохода, прямо у линии буев, я увидел лодку и рыбаков. Четверо мужчин стояли… по пояс в воде, забивали в дно залива шесты и растягивали между ними сеть!..

Из западногерманского порта Бремерхафен «Александр Пушкин» взял курс на Лондон, а точнее, на ближайший к городу порт на реке Темзе — Тильбери.

Погода тихая, безветренная, не предвещающая никаких осложнений или неожиданностей в пути. Я лег спать пораньше. Около пяти часов утра проснулся от какого-то громкого звука. Очнувшись, несколько мгновений я никак не мог понять, что это за звук и откуда он исходит. Потом сообразил, что это сирена и звуки ее несутся с верхней палубы. Тревожные, прерывистые сигналы эхом перекатывались над водой, у меня закралось предчувствие какой-то беды. Рев сирены не прекращался. Он рвался сверху с одинаковыми интервалами, будто пытался пробить брешь в стоящей на пути преграде.

Я выглянул в иллюминатор. За стеклом — сплошная вата тумана, не видно палубного ограждения. Вдруг пол под ногами задрожал, и я почувствовал, что винты судна отрабатывают назад. Потом все стихло и воцарилась тишина. И снова задрожала палуба: судно самым тихим ходом двинулось вперед.

Накинув куртку, я выбежал на палубу. Туман. Дышать было трудно, столь же трудно продвигаться. Куда ни взглянешь — белая мгла, почти осязаемая; капельки влаги ложились на лицо, руки, куртку. Стоишь и не знаешь, куда идти, — словно слепой.

Решил ориентироваться на непрекращающиеся гудки сирены и медленно двинулся вперед. Вот трап наверх. Взошел. Несколько шагов вперед. Снова трап, еще выше. Миновал «прогулочную» палубу. Вот и «пеленгаторная». Сирена ревет совсем рядом, оглушительно и по-прежнему тревожно. Иду на звук и упираюсь в поручни ограждения рядом с запасным компасом. Дальше хода нет. Подо мной рулевая рубка и капитанский мостик, а дальше — нос теплохода.

Отсюда сверху в хорошую погоду море как на ладони. Но сейчас — бело-серая мгла. Беспокойство не рассеивается. Сирена с равными промежутками времени ревет, а судно то немного продвигается вперед, то «тормозит», то замирает на месте.

Вдруг справа набежал легкий порыв ветерка, и туманная пелена, словно прозрачная театральная декорация, начала медленно, а потом все быстрее отползать в сторону. Сперва открылось небо над головой и показалась его утренняя яркая синь, а через несколько минут открылся пролив Ла-Манш, такой же синий и спокойный, как и утреннее небо.