Темпорама "Бой в июне" (СИ)

Кокоулин А. А.

Темпорама "Бой в июне"

(произведение экспериментальное, немецкая грамматика искажена намеренно)

Разбудили их в пять утра.

Вспыхнул свет, и старший воспитатель фрау Хильда Доггель, крупная, злая тетка в серой юбке и сером кителе, с прической, вздымающейся надо лбом грозным пепельным гребнем, прошла между двухъярусных коек, выбивая тростью звонкие звуки из алюминиевых стоек.

Бумм! Бамм!

- Steh auf! Быстро, быстро, маленькие ублюдки! Это имперский приют, а не ваши дикие, варварские избы. Здесь учат порядку.

Через тонкую дверь она прошла во вторую палату, и звуки повторились. Бумм! Бамм!

- Kleine schweine! Подъем!

Под ее толстыми ногами в тяжелых коричневых туфлях скрипели дощатые, отскобленные вчера вместо обеда полы.

Димка нащупал ногой ступеньку-перекладину.

- Лёшка!

- Что? - тихо донеслось снизу.

- Думаешь, сегодня опять будем кровь сдавать?

Повиснув на ступеньке, Димка застелил свою койку тонким одеялом, разгладил его зябкими ладонями, чтоб ни морщинки, и достал из-под подушки майку.

- Не, сегодня не будем, - уверенно сказал Лёшка.

- Хорошо бы!

Зажав майку под мышкой, Димка кое-как взбил подушку и поставил ее треугольником. Забудешь поставить - останешься без завтрака. Здесь с этим строго. А грохнешься от голода в обморок, можешь вообще обратно в палату не вернуться. Вывезут на каталке, и гадай потом - куда, в крематорий или на муку и удобрения.

Вокруг суетились, заправляли койки такие же, как Димка, дети. Худые, большеголовые, коротко стриженные. Самому старшему, Кольке Филиппову, девять.

- Ты что там? - вынырнул из-под яруса Лёшка, из-за светлого пуха на голове похожий на цыпленка.

- Всё.

Димка спрыгнул на пол и отбил пятки.

- Ай.

- Давай уже! - Лёшка встал в проходе между койками, лопатками - к низкой спинке, правым плечом - к соседу Олежке Змиеву, и вытянулся в струнку. - Хильда возвращается.

- Сейчас.

Болезненно кривясь, Димка натянул майку.

- Zwei minuten - умыться и сходить в туалет, - послышалось в соседней палате. - Кто опоздает, к завтраку...

Раздался звонкий шлепок - фрау Доггель угостила кого-то пощёчиной

- ...тот отправится к нашему geschäftsführer герру Липману. Он хоть и однорук...

Новая пощёчина.

- ...но научит вас послушанию, терпению и беспрекословному выполнению приказов. Выше подбородок!

Димка торопливо встал рядом с Лёшкой и задрал голову так, что стали видны только слепящие лампы под жестяными абажурами и узкие окна под самым потолком. Обитатели палаты выстроились в две длинных шеренги друг напротив друга, замерли, забыли, как дышать. Серые майки. Синие трусики.

Шаги старшего воспитателя сделались громче, секунда - и плотная фигура фрау Доггель появилась в дверном проёме. Краем глаза Димка видел её как серую, неотвратимо приближающуюся тень.

- Ja, - с мрачным удовлетворением произнесла фрау Доггель. - Иногда вы можете постараться. Это очень хорошо.

Она медленно пошла между шеренгами.

- Это значит, что воспитательные методики, которые были разработаны в имперском Управлении воспитания и надзора, способны выбить из вас дремучие и варварские манеры, переданные вашими родителями, а также изменить ваш характер, научить покладистости и подготовить к дальнейшей службе на благо Рейха.

Фрау Доггель остановилась метрах в трёх от Димки.

- Как тебя зовут, мальчик? - услышал он, как она обращается к кому-то в строю напротив.

- Александр, госпожа обер-эрциер! - громко ответили ей.

- Alexander, ja. Хорошее имя.

Фрау Доггель одобрительно поцокала языком. Палец её нацелился на следующего мальчика.

- А тебя?

- Владимир.

- Nein! - Фрау Доггель притопнула ногой, щёки её затряслись. - Wolfgang! Тебя зовут Вольфганг! Только Вольфганг! Никаких Владимир!

Пощечина, казалось, всколыхнула весь ряд.

- Никаких славянских имён! Это вредно для немецкого слуха. Не реветь! - крикнула фрау Доггель. - Повтори, как тебя зовут.

- Вольфганг.

- Пойдёшь к герру Липману, скажешь, чтобы он придумал тебе работу.

Голова наказанного качнулась, а тень старшего воспитателя вдруг наплыла на Димку, закрыла свет, посмотрела прямо в глаза, заползая взглядом под череп.

- А тебя как зовут?

Димка открыл рот.

- Ди...

Лёшка ущипнул его за ребро ладони.

- Дитмар, госпожа обер-эрциер, - на одном дыхании выпалил Димка.

- Хорошо, - фрау Доггель отступила, развернулась и стукнула об пол тростью, привлекая общее внимание. - Слушать сюда! - она повысила голос, чтобы ее услышали и в соседней палате. - Вы - маленькие грязные свиньи. И если бы не мудрое решение фюрера, все вы, в лучшем случае, отправились бы на откорм скоту. Ja! Потому что скот должен иметь в рационе белковую пищу. Но фюрер в его великом озарении решил, что вы можете сгодиться Рейху в другом назначении. Он сказал, что вы можете прикоснуться к величию немецкого духа, к его непобедимой силе, к его подавляющей мощи и безграничному могуществу, став незаметными и исполнительными слугами для граждан империи, которая таким образом проявляет необходимое милосердие и участие к завоеванным ей народам.

Глаза у фрау Доггель заблестели, а нижняя губа задрожала от восторга.

- Вы понимаете, что вам подарил Рейх? - произнесла она. - Он подарил вам ваши маленькие никчемные жизни!

Обе палаты уже знали, что говорить в этом случае.

- Wir sind dem deutschen volk und frau Doggel dankbar! - вместе со всеми проорал Димка.

Даже, как многие, привстал на цыпочки.

- Очень хорошо! - фрау Доггель растроганно прослезилась, достала платок и промокнула уголки глаз. - Zwei minuten, потом завтрак, потом поверка и распределение на работы. Отличившихся на прошлой неделе ждёт kleine сюрприз.

Она исчезла в коридоре. Вместо нее тут же зашла фройлен Зибих, худая, длинноносая, с маленьким подбородком женщина. Она была помешана на времени, все действия в приюте под ее присмотром исполнялись по хронометру.

- Взялись за руки, славянские отродья! - крикнула она и высоко подняла руку с зажатыми в кулаке часами. - Тридцать секунд, чтобы спуститься к умывальникам.

Димка привычно протянул ладонь стоящему напротив Славке Новгородцеву, лопоухому мальчишке откуда-то из-под разбомбленного год назад Ижевска.

- Песню! - потребовала фройлен Зибих.

Они запели.

Песня была бравая. Немецкая. Про то, как немецкие солдаты шли и умирали с улыбкой на губах ради фюрера и нации. Как лилась кровь и как их напрасно ждали в далеком фатерлянде белокурые невесты.

А еще было необходимо звонко отбивать шаг.

Смотреть полагалось в затылок впереди идущему, и Димка пялился на голову друга, которая, как ему сказали, имела расово-неправильную форму. Хотя ничего неправильного в голове Лёшки, на его взгляд, не было. Голова как голова. Круглая.

Шея тонкая.

Они спустились на первый этаж и по коридору в белой кафельной плитке дошагали до умывальной комнаты.

- Двадцать девять секунд! - щелкнула кнопкой на хронометре фройлен Зибих, когда они выстроились длинной змеёй у светлой двери. - Замечательно! Wunderschön! Эта маленькая секунда как маленькая победа. Не так ли? Я думаю, - она обежала глазами наш застывший строй, - эту секунду можно прибавить к двум минутам общего туалета.

- Danke, фройлен Зибих! - закричали мы, потому что когда тебе что-то дают, даже никому не нужную секунду, непременно надо поблагодарить.

Иначе можно лишиться чего-то нужного. Мы все уже научены. Мы не хотим, чтобы у нас отняли завтрак или сократили время обеда.

Фройлен Зибих была рада.

- Итак, - она распахнула дверь, - соблюдаем порядок и строго следуем инструкции. Ясно?

- Да!