Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Девушка села, запутавшись в одеялах, хватая ртом воздух, хмельная и совершенно ничего не соображающая. Холод тут же вцепился в нее, прогоняя остатки сна, но Меред держалась за видение так крепко, как только могла. Неподалеку спала Атеа, спрятавшись в одеяло так, что и носа видно не было. Аллэивар посапывала, привалившись спиной к химере и приоткрыв рот – и Меред вдруг отстраненно отметила, что у той очень красивые губы. А возле огня сидела Знающая, и язычок пламени, что был не больше мотылькового крыла, медленно перетекал меж ее пальцев.

- Добрый сон? Или дурной?

Голос Тэаргавар прорезал тишину так неожиданно, что Меред даже вздрогнула. Девушка сильнее закуталась в одеяла, переворачиваясь лицом к огню.

- Добрый. Самый добрый из всех, что мог присниться, - спустя несколько мгновений ответила она. Ей показалось, что ведьма кивнула.

- Вот и славно. Значит, небо слышит нас, раз посылает нам добрые сны – правда ведь?

Меред пристально взглянула на колдунью – да только та оставалась все такой же, таинственной статуей из белого мрамора, недвижимой и холодной. Птица смотрела на нее и не знала, что думать: наслала ли ведьма на нее сон, или прочла ее мысли, или слова ее были лишь совпадением с мыслями самой Меред? Ответов не было – зато в груди теперь появилось светлое тепло, такое прекрасное и легкое, словно тот самый ветер с далеких солнечных берегов. И Меред, прикрывая глаза, тихо шепнула:

- Правда.

========== Глава 30. Игроки ==========

Над синей водой, рябящей и бликующей на солнце, плыли белые кружева яблоневых садов. Будто неведомая мастерица растянула на сложных пяльцах зеленый шелк и принялась плести вокруг него дивные цветы из белоснежных нитей, искусно заплетая их в сложный узор. Остров, заросший яблонями, замер между морской ширью и омутом неба, в которое бы падать и падать, и ветер срывал нежные лепестки с ветвей, кружа их в веселом танце. Волны подбирались прямо к подножиям утесов, на которых раскинулись бесконечные сады, и соленая белая пена облизывала тонкую полосу мелкого золотого песка, усеянного крохотными ракушками и диким янтарем.

В садах царила тишь, и солнечный свет, рассеиваясь сквозь листву и белые цветы, распадался на тысячи сияющих струн, протянутых от неба до самой земли. Он путался в лепестках, в густой молодой траве, а еще – в золотых волосах девушки, танцующей меж деревьев. Ее тихий смех дразнил и манил за собой, и тонкая фигурка мелькала меж стволов легким белым силуэтом. За ней шлейфом стелились по ветру яблоневые цветы, и Меред со всех ног торопилась за ней, пытаясь догнать – только узкое запястье ускользало из рук в тот момент, когда ей казалось, что она поймала хозяйку яблоневого острова. Так ей казалось: девушка непременно должна быть его владычицей.

Она обернулась ровно в тот миг, когда Меред вновь ухватила ее за руку, и за пеленой яблоневых лепестков девушка успела различить тонкие черты ее лица и невероятно красивые глаза, напоминающие летний мед. Она улыбнулась – и в следующий миг обернулась ворохом тех самых сорванных лепестков, что закружили Меред в колдовском вихре, и белое сияние заполнило весь мир, от облаков до самого морского дна.

По лицу что-то мазнуло, и Меред открыла глаза, возвращаясь в реальность. Они стояли на широком выступе одного из утесов, а под ними, насколько хватало глаз, расстилалось белое море снега, из которого вырастали глыбы скал. Почему-то едва ощутимо пахло яблоками – так пахли волосы Атеа. Это ее локон, выбившийся из тугого высокого хвоста, задел щеку Меред. Она изо всех сил втягивала носом воздух, стараясь заполнить легкие этим тонким ароматом, но запах снега был сильнее, и все, что ей оставалось – наслаждаться ускользающей сладостью, даже не прося о чем-то большем.

- Наамах, - выдохнула Атеа, и парок сорвался с ее губ крохотным полупрозрачным облаком. Ветер рванул ее волосы, но девушка даже не обратила на это внимание, глядя лишь вперед.

Меред тоже устремила свой взгляд в заснеженную даль. Теперь их путь пойдет через низину меж двух длинных хребтов, тянущихся далеко на север до самой Гильдии, и им не придется взбираться на горные выступы – да и ветер, натолкнувшись на исполинские скалы, вынужден будет отступить, и наконец станет не так холодно. Это было удобно еще и тем, что где-то в низине находился крохотный городок, в котором они смогут заночевать в пути. По ее расчетам, до Келерийской Гильдии оставалось еще около четырех дней пути – стало быть, какой-то из ночлегов точно там. Меред даже не помнила названия города – бывала там лишь однажды, с обозом: везли зерно из Птичьего Городка. Жители селения относились к Птицам по-доброму, а потому частенько путники из Гильдии останавливались там.

Аллэивар, тоже стоящая рядом, кивнула.

- Наамах, - женщина некоторое время глядела на заснеженную низину меж двух высоких гор, за которыми начинались длинные цепи склонов и вершин, больше похожие на хребты драконов, что давным-давно уснули среди гор. Меред почти видела, как время превращает их жесткие спины в камень, как они складывают крылья – и меж громадных костей прорастает вереск и горькая горная трава.

Хребты Наамаха и впрямь напоминали двух драконов, что легли рядом сотни веков назад да так и заснули, глядя бездонными глазами на север. Высокие скалы – будто бы шипы вдоль изгибающегося позвоночника, низина меж ними – будто крылья, что с течением лет срослись, а там, где горы спускались ниже и тянулись плавной волной подобно драконьим шеям, вырос белый замок Келерии. И два дракона испокон веков стерегут его, пусть сон и сковал их могучие тела, кажется, навсегда.

- Ну что же, свою задачу я выполнила, - Аллэивар обернулась к ним, усмехаясь краешком рта. Смотрела она лишь на Меред, и девушка ощутила уже привычное раздражение, смешанное с чем-то новым, подозрительно напоминающим понимание и жалость. Слабый отголосок этих ощущений словно что-то сдавливал внутри, и сбитая с толку Птица сморгнула, пытаясь освободиться от неведомого чувства, - Стало быть, доброй вам дороги, пташки. Авось, свидимся еще!

Она протянула ладонь Меред. Перчатки Аллэи сняла, поэтому Птица ощутила тепло ее кожи, неловко пожимая протянутую руку. Эльфийка сжала ее пальцы с силой – но в то же время со странной нежностью и осторожностью, а в следующий миг она рывком дернула Меред на себя. Ее лицо оказалось совсем близко, и Птица ощутила себя крохотным птенцом, на которого сейчас набросится змея. Она оцепенела, сжавшись и напрягшись, но Аллэивар лишь тихонько выдохнула:

- Береги себя, стриженная. Таких девиц, как ты, по всему миру на пальцах пересчитать можно. А мне бы хотелось поглядеть на тебя еще.

Короткое «еще» свистящим шепотом прошлось по коже, щекоча затылок. Меред сдавленно кивнула, старательно пряча глаза – слишком личным показалось ей это слово, слишком многообещающим, не предназначенных для чужих ушей. Богиня, я ведь и впрямь боюсь ее. Она все же осмелилась поднять взгляд на Аллэи – эльфийка была выше ее и нависала над ней дикой химерой, - и сухо пожелать:

- И ты будь осторожна, Ищущая Аллэивар. Доброго тебе пути.

Аллэи криво ухмыльнулась и отпустила ладонь Меред. Мороз тут же вцепился в кожу, нагретую чужой рукой, и Птица невольно сжала кулак. Женщина подземелий отвела глаза и развернулась к Атеа и Тэарге.

- Ты, златовласка, тоже береги себя! Не ввязывайся туда, куда не надо, - Атеа обворожительно улыбнулась ей в ответ, демонстрируя ряд ровных белых зубов. Напоследок Ищущая задумчиво оглядела Тэаргавар, а затем почтительно склонилась – не в пояс, но достаточно низко, - Пусть небо сохранит тебя, Знающая.

Ведьма кивнула женщине.

- Я буду молиться за Лореотт. С моим уходом кое-что изменится… - она помедлила, - Позаботьтесь о праматушке Мэгавар. Сейчас ей будет очень тяжело.

Аллэи непонимающе вздернула бровь, но ведьма больше не проронила ни слова. Холодный ветер колыхал ткань ее пальто, но капюшон все так же оставался на месте, словно гвоздем прибитый. Меред вдруг стало интересно, как же она выглядит. Об альбиносах она лишь слышала, но совершенно не представляла, какие они. Знала, что волосы их белее снега – и что глаза у них часто бывают красными. Рожденных луной считали проклятыми небом, а потому те редко выживали в человеческих городах. На этом все знания Меред заканчивались.