Сыны Всевышнего (СИ)

– Я всегда говорил, что ты – Ангел, – подал голос Викентий Сигизмундович. – Этот парень будет считать, что видел своего Ангела-Хранителя.

Николай Николаевич смутился и с улыбкой накрыл ладонью его руку.

– Если вспомнит что-нибудь на утро, – грустно усмехнулся он. И добавил встревожено, – Вик, я теперь переживаю за него. Нельзя сказать, что он наш. Но он очень близко подошёл к порогу. Так хочется ему помочь… Может, мы не случайно встретились? Да ещё в такой критический момент его жизни…

– Мы обязательно найдём его, Коленька. Обещаю, – великодушно заверил Радзинский.

– Спасибо, Кеш. За твоё большое, горячее сердце. И за то, что не дал мне в очередной раз окончательно оторваться от почвы.

Викентий Сигизмундович довольно усмехнулся и пошевелил указательным пальцем, на который была намотана яркая пульсирующая голубая нить.

– Я подозревал, что в таком состоянии тебя может занести очень далеко, и принял меры…

– Кеша! – растрогался Николай Николаевич и крепко сжал узловатые пальцы Радзинского. – У меня просто нет слов! Спасибо. И как только ты меня терпишь?.. – Натолкнувшись на суровый взгляд Викентия Сигизмундовича, он прервал свои причитания на полуслове и, счастливо улыбаясь, продолжил. – Оттуда я сразу же отправился к нашим друзьям, и они любезно показали мне, в каком состоянии дела у нашего подопечного. Вики, я даже не предполагал, что за последние несколько дней он так продвинулся! Короче, Кир не теряет времени даром… – При упоминании имени Бергера на лицо Аверина набежала тень, но он заставил себя встряхнуться, и широко улыбнулся. – Викентий, я боюсь, что нам придётся вмешаться. То, что задумал наш юный чернокнижник необыкновенно грандиозно – вполне в его духе – но ужасно опасно. Вик, я вынужден согласиться с тобой – он талантливый парень! У меня волосы начинают почтительно шевелиться на голове, когда я вижу, какие невообразимые вещи он в состоянии делать! Если бы его не сдерживала Карта – никаких сомнений: мы не смогли бы его остановить! А ещё я подумал, что он постоянно чувствует что-то вроде фантомной боли, потому и психует. Представь: иметь такие колоссальные возможности и самого себя их лишить – запихнуть себя в тёмный чулан без окон – с ума сойдёшь! Сейчас, когда способности потихоньку к нему возвращаются, он стал заметно великодушней…

Николай Николаевич всё говорил и говорил. Уже вся кухня была полна фиолетового огня с розовыми, синими и зелёными проблесками. Викентий Сигизмундович не удержался: подцепил мизинцем сияющее волоконце, незаметно скатал в клубочек и сунул себе в нагрудный карман рубашки. Горячая пульсация, которую он ощущал теперь сквозь ткань, заставила его почувствовать себя бесконечно счастливым и довольным жизнью. Он лукаво прищуривал свои янтарные глаза и, похоже, готов был замурлыкать, как объевшийся сметаны кот. Блаженно вздыхая, он с умилением взирал на Аверина – мол, чем бы дитя ни тешилось…

Небо незаметно очистилось от облаков, и чистейшая ясная лазурь внезапно разлилась за окном. Золотые, филигранной работы листья берёз зазвенели в небесной синеве, как драгоценные игрушки.

– Вики! Пойдём, погуляем! – восторженно выдохнул Николай Николаевич, который сидел к окну лицом и первым заметил, каким невероятно роскошным вдруг сделался прежде серый, пасмурный день.

Радзинский удивлённо обернулся через плечо и великодушно пробасил:

– Пойдём, Николенька, погуляем…

====== Глава 78. Коса на камень – будет искра ======

В рудневском кабинете была неприметная дверь – практически неразличимая между книжными шкафами, сделанными из того же дерева. За этой дверью находилась ещё одна комната. Разумеется, Роман знал о ней: они с боссом иногда проводили там ритуалы, требующие особой сосредоточенности, а значит определённого уровня изоляции от внешнего мира. Маленькое помещение выглядело на редкость мрачно: там всегда было темно – окна надёжно закрывали чёрные рулонные шторы и сверх того они было плотно занавешены тяжёлыми бархатными гардинами бардового цвета. Все детали интерьера в комнате были выдержаны в кроваво-красных, багровых, тёмных тонах. Неожиданно свежим для такого закупоренного помещения был воздух, поскольку там неслышно работал кондиционер. Теперь это укромное убежище превратилось в классную комнату, где Руднев делился опытом с подрастающим поколением.

– У меня такое ощущение, что я сам себе рою могилу, – прищурился Андрей Константинович, препарируя взглядом сидящего напротив Кирилла. На круглом, инкрустированном деревом столе между ними были разбросаны листы с пентаграммами и прочими волнующими воображение символами, изображениями которых господин адвокат сопровождал свои «лекции».

Бергер в ответ одарил романова босса очаровательной белозубой улыбкой, но рассеивать его опасения не стал – к чему лукавить? Роман же только тихонько кашлянул и принялся складывать «наглядный материал» аккуратной стопкой.

– Всё привык делать на совесть? – Андрей Константинович искривил губы в подобии улыбки, всё также пристально глядя на Кирилла. – А почему тогда не отличник?

– Я в музыкальной школе отличником был, – прилежно отчитался Кирилл, сверкая в полутьме своими сапфировыми глазами.

– Да ну?! – Андрей Константинович, недобро усмехаясь, поднялся со своего места и, обойдя стол кругом, встал у Бергера за спиной. – Ну-ка, сел прямо – где твоя осанка? – Он легонько постучал ребром ладони между кирилловых лопаток. – Руки на клавиатуру… – Бергер послушно выполнял все его команды. – Сыграй что-нибудь! – Кирилл пробежал пальцами по столешнице, старательно имитируя нажатие клавиш. – Стоп-стоп-стоп-стоп!.. – поморщился Руднев. – А дыхание? Нет, мой милый! Я так подозреваю, что пятёрки тебе ставили исключительно за красивые глаза!

Бергер похлопал своими «красивыми» глазами и улыбнулся Андрею Константиновичу ещё лучезарнее, чем прежде.

– Я бы хотел Вас послушать, – мечтательно вздохнул Кирилл.

– Вот как проводник достанем, так я и сыграю – траурный марш для всей нашей компании, – любезно заверил его господин адвокат. – Что скажешь, Роман Аркадьич? Писать нам завещание, или всё обойдётся? – Роман только дёрнул плечом. – Чтобы на следующее занятие каждый принёс две нераспечатанные колоды карт! – строго объявил Руднев. – Обычные и Таро, разумеется. Надоело мне понарошку делать порчу на смерть и теоретизировать по поводу Помощников и забирания жизненной энергии у глупцов и простачков. Домашнего задания не будет – ибо какое же домашнее задание, если стараниями Кирилла Александровича обо всём можно только говорить, но ничего нельзя делать? – ласково склонился к Бергеру Андрей Константинович. – Чай пить будем, Кирилл Александрович? Специально для Вашего очаровательного Высочества я велел Надюше купить пирожных.

– Спасибо! – просиял Бергер. – Но Вам не надо было так беспокоиться!

– Не стоит благодарности, мой хороший! Знал бы ты, какое удовольствие я получаю, наблюдая, как Роман Аркадьич давится в твоей компании чаем…

Кирилл прыснул от смеха, понимающе глядя в насмешливые рудневские глаза.

– Я вам не мешаю? – сердито кашлянул выжидательно застывший в дверях Роман.

– М-м-м! Роман Аркадьич ревнует! – проворковал, распрямляясь, Руднев. – А как ты думаешь, Кирюша, кого именно он ревнует? – скользнув острым взглядом по лицу Романа, задумчиво спросил он.

– Вас, конечно! – не раздумывая, ответил Кирилл. – Раньше ему ни с кем не приходилось Вас делить.

– А вот и нет, – усмехнулся Андрей Константинович. – У него прям давление подскакивает, когда я к тебе приближаюсь. И он сразу пытается меня оттолкнуть – довольно чувствительно, между прочим. Вот интересно – почему?

– Давайте вы не будете так беззастенчиво меня обсуждать в моём же присутствии! – раздражённо процедил Роман, решительным шагом подходя к боссу.

– Извини, Рома! – Кирилл вскочил со стула и виновато взял Романа за руку. – Мы тебя обидели своими дурацкими шутками? Не сердись, Рома, пожалуйста! Пойдём. – И он буквально потащил приятеля за собой. Роман при этом не отрывал от Руднева горящего взгляда, из-за чего чуть не свернул себе шею.