Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Когда перед глазами уже плыли темные круги, ведьме удалось все же отыскать в бесконечном свете ту крохотную точку, что породила его. Мара, совершенно ослабшая, ухватилась за нее, чтоб в следующий миг отпустить, возвращаясь в мир смертных. Поток тут же сжался до размера зернышка в ее груди, и Мара застонала, опадая на землю, когда немыслимая сила вновь прошила ее, только теперь – обратно. Спину вновь обожгло, будто каленым прутом приложились, и ведьма с ужасом поняла, что это.

Энергетические раны были гораздо страшнее других. Зашить их мог лишь другой колдун, и то – лишь сильный. Не кровь вытекала сквозь такие раны, но сама жизнь, и с каждым мгновением незадачливый маг слабел физически, в буквальном смысле умирая. Даже крохотные царапины были опасны – они не зарастали, и сшить их сам колдун не мог. А судя по всему, сейчас у Мары раскрылась рана едва ли не в позвоночник длиной, и вряд ли с ней ведьма долго протянет.

Чьи-то крепкие руки подхватили ее, когда очередная волна прокатилась от пят и до макушки, пронизывая ее огнем. Через белую пелену, становящуюся все гуще, Мара услышала собственное имя, далеким эхом звучащее где-то за тысячи верст от нее, а затем боль ослепила ее, и ведьма провалилась во мрак. Звук растаял в дымке, и весь мир поглотила мгла.

========== Глава 23. Надорванная связь ==========

Дар Хартанэ в груди пылал золотым пламенем, и Даэн знала: дикие видят его отблески в глубине ее зрачков. Все вокруг размылось, четкие формы и контуры спрятались за полупрозрачной вуалью, и казалось, будто Птица очутилась в мире теней. Впрочем, ей и не нужны были привычные границы: богиня вела ее, и Даэн доверяла ей всем сердцем. Хартанэ не могла обмануть или предать.

Всякий раз, когда Крыло находило цель, что-то внутри Коршуна ликовало – но чувство было секундным, а затем Танец снова затягивал ее. Где-то на границе сознания Даэн видела Хартанэ: бронзовую, плавную и гибкую, и длинные перья на кончиках ее крыльев изгибались, а медные браслеты на руках блестели, отражая свет солнца, струящийся отовсюду. Золотые глаза хищной птицы смотрели прямо в сердце Даэн, и та знала – богиня не даст ей ошибиться.

Их все еще было много, но Даэн сражалась, ни на секунду не останавливаясь. Где-то за спиной стояла Мара, и Коршун слышала тихий-тихий хрустальный звон всякий раз, когда собранная ведьмой завеса рассыпалась от удара темной волны. Страх то и дело пытался запустить в нее когти, но Даэн гнала его от себя так далеко, как только могла. Ей нельзя сомневаться в Маре. Просто нельзя. Ведьма справится – в конце концов, она умудрилась развеять одну скаах пеплом по ветру. И с этими тоже разберется.

Шаг, поворот, три шага в сторону. Левое Крыло назад, правое – параллельно земле, на уровне груди. Вдох. Резко развернуться в полупируэт, ударить, обманув соперника. Провернуть лезвие. Шаг, выдох.

Рядом Танцевали Меред и Атеа. Даэн чувствовала, как от их сердец к сердцу богини тянутся тонкие, но крепкие нити – и потому была спокойна. Птицы обязательно справятся: сама Хартанэ стоит рядом с ними и ведет их. Где-то в совершенно другой реальности мелькали длинные косы Атеа, без остатка соединившейся с богиней – и девочка отныне тоже была не-здесь. За нее, пожалуй, Даэн беспокоилась гораздо больше, чем за остальных: Лебедь все еще оставалась ребенком. Теперь сила Хартанэ звенела в ней, и Коршун знала: защищать ее больше не нужно. Птенец наконец-то вырос по-настоящему…

Внезапно Хартанэ замерла, глядя прямо в сердце своих Птиц – а затем мир затопил густой ослепительный свет. Силуэт богини с сияющими крыльями вдруг померк. Что-то происходило прямо сейчас, и Даэн заметалась, пытаясь хоть что-то предпринять, но свет стал еще ярче, а прекрасная Хартанэ вдруг исчезла, будто и не было ее. Даэн дернулась от неожиданности и боли – казалось, что кто-то разом обрубил канаты связи с богиней, и Птицы упали с Ее золотых небес наземь, переламывая крылья.

Ее бросило в жар, оттуда – в стылый холод. Даэн с трудом удержалась на ногах, придавленная к земле неведомой мощью, и слепо заморгала, пытаясь понять, что происходит. Свет чуть ослаб, стал прозрачнее, и где-то в центре этого сияния Коршун сумела разглядеть силуэт женщины, окруженный золотистым свечением. Мара? Имя отозвалось рваным ударом сердца. Ведьма плела то самое колдовство, которым сразила скаах несколько часов назад, и сейчас на поляне не осталось ни одного духа.

Затем свет резко сошел, сжался и словно бы втянулся в колдунью – сияние огненной нитью вошло в ее грудь, и еще секунду Даэн видела пылающий светлый клубочек где-то у ее сердца. А потом Мара вдруг осела на землю, как-то изламываясь, будто тростинка на безжалостном ветру, и страх хлестнул Даэн ледяным кнутом. Женщина рванула к ведьме, подхватывая ее у самой колючей линии пожухлой травы, и как только ладони ее коснулись Мары, кожу обожгло сотней раскаленных игл. Коршун не разжала рук, осторожно опускаясь вместе со своей драгоценной ношей на землю, и ведьма вдруг глухо застонала, выгнувшись дугой.

- Мара? Мара! Что с тобой? Мара!..

Женщина в ее руках лишь тяжело дышала, и лицо ее было искажено от боли. Даэн бережно приподняла ее, помогая ей сесть.

- Даэн, что с ней?

Сейчас Коршун не знала, кому принадлежал голос, кто ее спрашивает – все отошло куда-то на второй план. Она чувствовала пальцами сердцебиение ведьмы – рваное, беспокойное, какое-то надрывное. Не смей умирать! От ужаса потемнело в глазах, но Даэн усилием воли заставила себя не паниковать. Веки Мары чуть подрагивали, будто ей что-то снилось, и под ее ресницами Коршун видела тонкую серую полосу, где гасли последние искорки звезд, осыпавшихся с Колеса. А затем ведьма замерла. Тонкая ее шея изогнулась, пряди из черной косы, упавшие на лоб, соскользнули с ее лица. Мара дышала – но как-то странно, прерывисто. Даэн, непрестанно молясь Хартанэ, перехватила ее и аккуратно подняла, прижимая колдунью к себе. Та была без сознания. Богиня, чем же помочь?!

- Даэн, что будем делать? – Меред подошла ближе, и лишь тогда Коршун обратила внимание на нее. Девушка ссутулилась от усталости, дышала тяжело, а левую кисть ее избороздили две длинные раны. Но в целом Меред была в порядке и держалась на ногах – значит, серьезных ранений не было. Поймав обеспокоенный взгляд старшей Птицы, она тряхнула головой, - Со мной все хорошо. Что с госпожой Марой?

Даэн отрывисто ответила:

- Я не знаю, что с ней – но сдается мне, нужно унести ее отсюда, и как можно скорее, - женщина, приказав себе мыслить хладнокровно, подняла глаза на Атеа. Щеку девушки рассекал некрасивый рубец – шрам явно останется на всю жизнь. Она согнулась, упираясь ладонями в колени, и пыталась восстановить дыхание. Волосы ее растрепались, и теперь Лебедь походила на настоящую фурию. Взгляд, который встретила Даэн, не сулил ничего хорошего, - Атеа, ты как?

- Нормально, - жестко бросила Атеа. Глаза ее сузились, когда она уставилась на Мару, - Только в следующий раз пущай твоя подружка не пытается нас убить – и все совсем будет замечательно.

- Она не пыталась нас убить, - бросила Даэн – сейчас до выпадов Лебедя ей дела не было. Ладони продолжало жечь, словно она держала не женщину, а зарницу, и Птица не могла понять, что же происходит с ее ведьмой. И от этого почему-то было страшно.

- Вот как? – Атеа скрестила руки на груди, - Она оборвала Узор. Она своим бесовским колдовством оборвала нашу связь с Хартанэ – я это почувствовала. Я знаю, о чем говорю, Даэн, и не пытайся ее защитить. Нас могло попросту на части разорвать, - последнее девушка произнесла совсем тихо, просто констатируя факт. И Коршун понимала, что сейчас она действительно права.

Нет ничего страшнее для Птицы, чем разорвать небесную связь со своей богиней. Вырви растение с корнем из породы, брось его наземь да смотри, как оно медленно умирает. Можешь вырвать не до конца – тогда тонкие ниточки, связывающие его с землей, будут кое-как поддерживать жизнь в нем, прежде чем оно спустя время не восстановится. Но если рука твоя сильна, если это растение ты счел сорняком в своем саду – будь уверен: оно умрет.