Любовница Леонарда (СИ)

— Он сам приходит! — как эхо, повторила женщина. И завизжала, брызгая слюной: — Но ты же принимаешь его, не гонишь прочь!

— Нет, не гоню! — призналась Архелия и с вызовом выкрикнула: — И не буду прогонять!

Обманутая супруга на мгновение стиснула веки от охватившей ее ярости, потом перескочила порог веранды, сгребла хозяйку за плечи и затрясла.

— Шлюха! Потаскуха! Отцеубийца! Ведьма!

Девушка с силой оттолкнула от себя Дианку. Та не удержалась на ногах, упала и растянулась на крыльце.

— Уйди отсюда! Уйди! И больше не смей ко мне приходить!

Бледная молодка поспешно поднялась, вытерла рукавом куртки мокрый нос и, сглотнув слезы, стала сыпать угрозами:

— Я тебе все окна повыбиваю! Дом подпалю! Курей вытравлю!

— Только попробуй! — сквозь зубы процедила Архелия, злобно взирая на соперницу. — Только попробуй, и сразу подохнешь, как собака!

Они стояли лицом к лицу, сжимая кулаки и тяжело дыша, готовые в любой миг вцепиться друг другу в горло.

Но ничего не произошло. Дианка развернулась и, рассыпая проклятия, побежала к калитке.

А девушка вернулась в гостиную и вдруг взорвалась истеричным хохотом. Но уже через несколько секунд упала на диван и разрыдалась.

Через полчаса в дом Гурских влетел бледный Микола.

— Лия, что ты натворила! — с порога набросился он на оторопевшую любовницу. — Зачем призналась моей жене, что я бываю у тебя?

— Да она и без меня уже знала о наших отношениях! — стала оправдываться Архелия. — Кто-то, наверно, видел, как ты заходил ко мне.

— Но надо же было все отрицать! Все! — вопил разгоряченный Грицай, мечась по гостиной. — Что мне теперь делать? Как оправдываться перед Дианкой?

— А ты не оправдывайся! — посоветовала девушка, горько усмехнувшись.

— Что ты говоришь?! — схватился за голову Микола. — Я должен, должен придумать, как вывернуться! Иначе потеряю жену! Потеряю сына!

На глазах Архелии блеснули слезы. Она с укором и болью взглянула на парня и отвернулась.

— Лия, что мне делать? — продолжал он бегать по комнате. — Скажи мне, что?

— Я думала, что у тебя есть хоть какие-то чувства ко мне, — обронила девушка, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Я думала, что ты не просто так приходишь ко мне, что ты…

— Да, ты мне нравишься! — оборвал ее на полуслове Грицай. — Но я же несвободный человек, у меня семья! А ты взяла да разболтала Дианке о моих визитах! Зачем? Чего ты хочешь добиться? Чтобы я бросил семью? Этого не будет! Я не собираюсь менять свою жену ни на тебя, ни на любую другую женщину!

Не проронив ни слова, Архелии резко повернулась к парню и указала рукой на дверь. Он дернулся, будто споткнулся, и стремглав выскочил на улицу.

В этот самый миг из кухни послышался громкий вздох.

— Кто там? — вскрикнула хозяйка от неожиданности, но сразу и успокоилась. — Это ты, Палаксена?

— Да я это, кто ж еще? — на пороге гостиной возникла недовольная бесовка.

Девушка окинула взглядом ее хрупкую фигурку и участливо поинтересовалась:

— Почему ты такая подавленная? Что-то случилось?

— У меня случилось? — вскинула голову гостья и вопросительно уставилась на свою подопечную. — Это у тебя случилось! Ты че вся такая негордая? Че позволяешь на себя кричать? Сначала этой раскоровевшей дуре, потом этому хлопцу!

— А что я должна сделать? — развела руками Архелия. — Сжить Дианку и Миколу со свету?

— Ну, хлопцу вредить не нужно, коль он тебе нравится! — проговорила Палаксена, одергивая свою уж слишком высоко задравшуюся юбчонку. — Его достаточно будет просто приворожить, чтобы он ни дня не мог прожить без тебя, чтобы только тем и занимался, что думал о тебе! А вот его дурную бабу следует наградить какой-нибудь болячкой, к примеру, лицо прыщами усыпать и волосы с головы изгнать!

— Что ты, Палаксена! — испугалась ведьма. — За что же мне Дианке такое горе причинять? Я и так перед ней виновата…

Бесовка удивленно вскинула бровь и с досадой всплеснула руками.

— Да ты рехнулась, мамзеля! Или забыла, кто она, а кто ты? Тебе на то и дана сила, чтобы жить в свое удовольствие! А его легче всего поиметь за счет других! Ну, так и поимей! Веди себя, как хозяйка жизни! Сметай со своего пути весь мусор, который путается под ногами и мешает широко шагать!

— А как же совесть? — тихо осведомилась девушка, опускаясь на диван. — Она ведь будет мучить…

Палаксена аж затряслась от негодования.

— Какая совесть?! Зачем ты вспоминаешь о ней? Совести у тебя никак не должно быть! Она осталась в той жизни, от которой ты отреклась, когда пришла на посвящение. Уразумей это раз и навсегда! Вытрави из своего сердца всякую жалость, всякую благодарность, всякое сочувствие! И за добро плати добром только тем, кто дорог тебе, а всех остальных просто используй как материал для построения своего благоденствия и получения телесных удовольствий!

Архелия грустно взглянула на гостью и в знак согласия слегка качнула головой. Молодая ведьма прекрасно понимала, что перечить даже Палаксене, рьяно настаивать на своем, с пеной у рта доказывать свою правоту — не только неблагодарное, но и явно опасное занятие…

Дальше они беседовали уже спокойно и вполне дружелюбно.

Прощаясь, бесовка сообщила:

— Вечером ожидай дорогого гостя! И, смотри, не будь строптивой, упрямой, веди себя, как ни в чем не бывало. Твой господин простил тебя, так что вполне можешь рассчитывать на его благосклонность.

Леонард появился в полночь.

Девушка сидела в гостиной, чуть освещенной одной-единственной свечкой, и с волнением ожидала его.

Он внезапно вышел из спальни и, остановившись на пороге, тихо засмеялся:

— Ты, конечно, очень рада меня видеть!

Архелия вскочила, сделала несколько неуверенных шагов к демону и остановилась, не смея броситься в его объятия.

— Что такое, сладкая моя? — ласково проговорил он, протягивая к ней руки.

Ведьма робко приблизилась и, опустив голову, прошептала:

— Я чувствую себя виноватой перед тобой, мой господин.

Леонард обнял ее, прижал к себе и со вздохом заметил:

— Ты просто еще не совсем осознала, кем теперь являешься! Такое нередко случается с новопосвященными. Но, надеюсь, в дальнейшем непослушания с твоей стороны больше не будет… Ведь так, сладкая моя?

— Я стану беспрекословно исполнять все твои приказания! — смиренно ответила Архелия, обнимая его за стан.

Он крепко поцеловал ее в губы.

Сердце ведьмы забилось чаще, ее глаза начала медленно заволакивать розовая дымка, а бедра судорожно сомкнулись и разомкнулись. Молодое тело трепетало, испытывая сладкую истому в ожидании предстоящего наслаждения.

Пока Леонард медленно снимал с девушки халат, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и постанывала.

А через несколько секунд, упав навзничь на диван, в неистовстве страсти улетела далеко за облака, забыв обо всем на свете. Это были мгновения настоящего счастья.

Архелия уже давно поняла, что ни один мужчина, даже самый искушенный, самый опытный и желанный, не в состоянии подарить женщине такое райское блаженство, как демон, пришедший из черных глубин ада. И каждый раз с нетерпением ждала его визитов, хоть и боялась признаться в этом самой себе…

Потом они сидели на диване и, улыбаясь друг другу, говорили о грядущей весне, о солнце и о цветах — совсем как обычные влюбленные.

— А где браслет, который я тебе подарил? — вдруг вспомнил Леонард. — Почему ты не носишь его?

Девушка метнулась к шкафу, достала материну шкатулку и, порывшись в ней, извлекла изувеченное пулей украшение. С виноватой улыбкой протянула его демону:

— Не уберегла я твой подарок, мой господин!

Он взял браслет, повертел его в пальцах и негромко обронил:

— Эта безделица спасла тебе жизнь…

— Да, спасла! — вздохнула Архелия. — Но, к сожалению, пришла в негодность…

Леонард усмехнулся, подбросил украшение в воздух, ловко поймал и с торжественным видом положил ей на колени.