Врата Лилит (СИ)

  - Р-р-р-р-р, госпожа, золото уже кипит! - рыкнул собакоголовый.

  - Значит, пора! - торжественно воскликнула хозяйка, хлопнув в ладоши.

  Факелы, как по команде, все одновременно погасли, осталось гореть только пламя очага. Кот взял флейту и заиграл на ней какой-то заунывный мотив, а незнакомка с Портрета запела под струящуюся как водный поток мелодию высоким сочным сопрано. Слова гимна понять было совершенно невозможно, они были на каком-то шипящем незнакомом языке, но в самом заклинании и в мелодии чувствовалась седая, как сам мир, древность... Через некоторое время, не переставая петь, хозяйка взяла из лап собакоголового длинный кинжал с костяной рукояткой в виде человеческого скелета со злобно ощерившим зубы черепом, и громким шепотом медленно произнесла:

  - Жизнь одного - за жизнь другого! Hashd ash shu, Aesh Shamash!

  Тонкое как игла лезвие кинжала стремительно опустилось и - из перерезанной вены на левой руке хлынул поток вязкой темно-алой крови. Кровь побежала по кровостоку туда, где уже ожидал собакоголовый с толстым керамическим сосудом с широким горлышком. Через мгновение вены на другой руке были также перерезаны - и кровь оттуда собирал уже Кот, оставивший игру на флейте. Затем была перерезана вена на шее - эту кровь принялась собирать сама колдунья, продолжая в полголоса что-то шептать и напевать, уже почти нечленораздельное.

  Снежана не чувствовала страха и боли, наоборот, ароматные запахи и приятная музыка, продолжавшая звучать, хотя никто уже ни на чем не играл, усыпляли её и она видела происходящее словно в какой-то дымке или тумане. Она видела, как собранную у неё кровь выливали в кипящий чан, как хозяйка опустила свои руки в чан и стала месить кроваво-золотистую смесь, как баба тесто, как собакоголовый и кот подносят какой-то сосуд, напоминающий дуршлаг, как она пропускает жидкость - кипящую, раскаленную докрасна - через этот сосуд и как из него выходят длинные и тонкие нити, которые Кот ловко наматывает на веретено, а оставшуюся жидкость собакоголовый переливает в небольшой котел. Потом колдунья садится на кресло, а собакоголовый уже подкатывает прялку на колесиках, и, продолжая петь, колдунья ткет и ткет из этих нитей длинную золотистую сеть, а потом готовая сеть куда-то уносится, но куда - этого Снежана уже не увидела - от потери крови она чувствовала сильную приятную сонливость и её сознание погрузилась во тьму...

  Наконец, тоннель закончился и вслед за вороном Ганин влетел в длинный трапезный зал с огромным камином. Здесь его уже ждала Лилит вместе с Котом и Псом. Пес лежал у камина и на его мягкой шкуре уютно покоились красивые, словно выточенные искусным мастером по резьбе на слоновой кости, белоснежные обнаженные ноги Лилит, которые тот периодически любовно лизал своим розовым мягким языком, как это любят делать, наверное, все собаки. Кот, уютно свернувшись калачиком, довольно мурлыкал у неё на коленях, подставляя свою пушистую шелковую спинку ласковым тонким ручкам золотоволосой красавицы.

  Ганин приземлился прямо у её ног.

  - Я очень рад, что ты в добром здравии, возлюбленный Эш Шамаш, - сказала Лилит как ни в чем не бывало - спокойно, размеренно и по-королевски величественно. - Правда, ты потерял в размерах, но это поправимо... Ты уж извини, но пришлось тебе расстаться с телом - его восстановить уже было невозможно - еле двигающийся полутруп. Главное, душа уцелела - этого для нас достаточно! И, как я вижу, теперь вполне вменяемая... Ладно, лирику напотом! Вукху, элексир жизни господину! - и хлопнула в ладоши.

  Ворон вспыхнул фиолетово-лиловыми искрами и в одно мгновение обратился в горбатого клювоносового карлика с черными маленькими глазками и тонкими по-птичьи ручками и ножками, с иссиня-черными жидкими волосиками хохолком. Он бросился к очагу и снял котел с крючка, весь наполненный кроваво-красной жидкостью с золотыми прожилками, и не без труда поставил его прямо на стол. Он хлопнул в ладоши, и в руках его оказалась длинная соломинка, из которых обычно пьют сок. Ганина не нужно было просить дважды. Его уже тянула к странной жидкости неодолимые голод и жажда. Он чувствовал, что ему просто необходимо все это выпить, иначе он просто-напросто тут же умрет! Он вспорхнул на стол и, жадно схватив соломинку, стал, швыркая и сопя, пить. Напиток напоминал чем-то глинтвейн, приторно-сладкий, обжигающе-горячий, но с привкусом крови. Уже первые глотки странной жидкости стали наполнять его неистовой жизненной силой. Он почувствовал, как начинает потихоньку расти и крепчать. Его тело раздувалось не только ввысь, но и вширь, сознание прояснялось, он становился все сильнее и сильнее. Вот уже он смог пересесть на стул, а потом и стоять на полу, вполне дотягиваясь до крышки стола. Вместо щупалец у него появились руки и ноги, череп оброс густой шелковистой шевелюрой.…Лилит всякий раз удовлетворенно кивала, внимательно следя за изменениями во внешности Ганина.

  Наконец, жидкость в котелке закончилась.

  - Красавец, нечего сказать! Вукху, зеркало!

  Клювоносый выхватил из кармашка своего бархатного костюма с длинными, как птичий хвост, фалдами, медное зеркало на длинной деревянной полированного дерева ручке и Ганин с нетерпением взглянул в него...…Вздох разочарования вырвался из его уст -–там был опять проклятый аполлон, с идеальными пропорциями тела, с налитыми кровью губами, румяными щеками и золотистыми кудрями, а глаза источали такой яркий солнечный свет, что белков вообще видно не было...…

  - Хорош, не правда ли? Не зря я столько колдовала!…Но не это главное. Жизненная сила к тебе вернулась с избытком, пора действовать - и как можно скорее! Отец уже рвет и мечет и рано или поздно обнаружит тебя. Ищейки Сета возьмут любой след и даже здесь, в моей цитадели, мы не в безопасности.

  - И что же нам тогда делать?

  - Единственный мир, где ты будешь от него в безопасности, как это ни парадоксально, -–это твой собственный.

  - Почему это?

  - Не спрашивай, долго объяснять... - с досадой махнула рукой Лилит, вставая. - В общем, его очень хорошо охраняют, причем так, что даже мой папаша со всей своей шайкой туда не может проникнуть - именно поэтому ему и понадобилась эта затея с портретом. Но чтобы он и туда не проник - его портрет, который ты почти дорисовал, надо уничтожить! Тогда ты захлопнешь Врата окончательно и он тебя уже никогда не достанет, как и меня тоже, потому что я тоже останусь там, в твоем мире... Мне даже страшно подумать, что со мной сделает отец, если я попаду в его лапы! В гневе он беспощаден! - Лилит, явно волнуясь, принялась ходить туда-сюда как маятник.

  - Но как же я его уничтожу? - недоуменно развел руками Ганин. - Да и как я его достану, если рисовал я его на небесах!?

  - Не говори чепухи! - резко оборвала его Лилит. - Небеса - это иллюзия, недорисованный портрет по-прежнему стоит в Библиотеке. А уничтожить его можешь ты также легко, как обыкновенный - достаточно просто его поджечь. Но поджечь его должен именно ты, своею собственной рукой! Портрет - твой, и только ТЫ можешь его уничтожить! Ни я, ни мои слуги, даже сам Сет, что может одним взглядом спалить весь ваш земной шар, не может его даже поцарапать! Ты ЭТО понимаешь?

  - Понимаю... - прошептал Ганин. - А как же твой портрет?

  - А-а-а-а, зришь в корень... - лукаво ухмыльнулась она, обнимая Ганина. - Его ты вынесешь из дома - боюсь, дом может взорваться ко всем чертям. Я по-прежнему буду жить в нем, в нарисованной тобой лужайке с замком, и буду приходить к тебе, как и прежде, как и ты - ко мне, и больше ничто нас уже не разлучит... И никто... - последние слова Лилит прошептала уже еле слышно, томно закрыв глаза и нежно прикасаясь своими теплыми и приторно-сладкими устами к его губам. Ганин судорожно сглотнул слюну.

  - Но я хочу жениться на Снежане, - тихо, но твердо сказал Ганин, легко отстраняя Лилит.

  Но его слова прервал мелодичный, но металлически бездушный жестокий смех.

  - Разве ты забыл, что Я тебе сказала? Теперь Я буду Снежаной, единственной отныне Снежаной! Если хочешь, я буду даже носить такие же штанишки как она и ругаться матом! Буду как настоящая - мне это ничего не стоит! Впрочем, у тебя все равно нет выбора, - театрально пожала она своими изящными плечами, - твоя благоверная уже мертва - ты сам только что выпил всю её кровь до капли! Правда, вкусная она была?! - и Лилит опять рассмеялась.