Скрамасакс (СИ)

- Определённо да, просто в последнее время, я стал чаще умирать... как-то так. А который это уже раз...? Если считать детскую смерть, то получается, что четвёртый.... Феноменально, током меня били, на клыки надевали, топили и, наконец, тупо пуля в сердце и алесс.... Дункан Маклауд отдыхает.... Ну вот и появился новый курильщик... - нервный смешок срывается с губ.

Может и впрямь, имеет место расстройство психики и сейчас обострение, а может козни одноглазого Одина, швыряют меня между мирами. Видимо ответа пока не получить - вздыхаю и пытаюсь как давеча, покинуть своё тело, вылететь - осмотреться. Ничего не выходит....

- Силёнок маловато - решаю так, и приступаю к накачиванию энергии. За этим занятием меня и застаёт старичок боровичок.

- Что ж мне как на разных... пожилых людей то везёт? - громко восклицаю, и тут же осознаю - это должно быть старец Серафим. Недаром владыка перед смертью, просил передать ему поклон.

Тем временем, игнорируя моё замечание, хозяин землянки с интересом рассматривает своего пленника - то есть меня, а я его. Импозантный дедушка, наверное, в молодости был богатырём, впрочем, и сейчас таким является. Чуть сгорбленная спина и опущенные плечи, вводят в некое заблуждение, по поводу его физической мощи. Это сразу становится ясно по взгляду, он кажется пронзительно - сильным, совсем молодым. Аура старика, как и у Феофана, яркая - яркая, чистая - чистая. Пауза затянулась, и я решаю начать общение.

- Что ж ты дедушка, гостей как встречаешь? Поленом по башке, это как-то не гостеприимно.

- Какой же ты гость? На татя больше похож - хмуро замечает старик и вновь замолкает.

- Я вот поклон принёс, от отца Феофана, не застали мы тебя на месте, владыка ещё что-то хотел передать, только я уже не услышал,... умер поскольку....

Старик, в растерянности. Из вредности, решаюсь его добить - Феофан был владыкой Пермским, тфу ты, то есть будет,... хотя постой,... а который нынче год?

- Шесть тысяч девятьсот шестьдесят второй от сотворения мира, конец января.

- Опаньки, опять больше месяца пребывал за чертой. А по ощущениям несколько минут, не боле - удивлённо размышляю, вслух же продолжаю добивать дедушку - ну тогда всё правильно, владыка Феофан будущий епископ Соликамский, викарий Пермской епархии - поклон тебе передал, аж из самого, одна тысяча девятьсот восемнадцатого года... от рождества Христова, разумеется.

Старик, где стоял там и сел, хорошо, что на пенёк, а то бы мог и расшибиться. - Странно, думал, не поверит, а он, вон как проникся....

Серафим явно пребывает в шоке и беззвучно шевелит губами - наверное, молится - подумалось мне - но нет, оказалось, подсчёты вёл, как вычислил, так и выдал - это ж получается семь тысяч четыреста какой-то там, как возможно сие...?

- А хрен его знает, Прохор Алексеевич говорил, всё это связано с астралом - выдаю я, и старик ещё шире открывает рот. Однако, чуть придя в норму и тряхнув головой, он с подозрением интересуется - опиши ка дружок, мне этого Прохора.

- Постой ка, а не тебя ли мы искали, не с тобой ли дед, всё это время, пытался связаться? А ему всё абонент - не абонент. - Серафим непонимающе на меня смотрит, и приходится описывать внешность учителя. Когда дохожу до глаз, он удовлетворённо кивает, затем констатирует - знаю такого, зачем я ему понадобился?

- Ты лучше бы развязал меня, что ли, тогда и поговорим.

- Ах, ну да... - задумчиво соглашается тот и приступает к узлам. Освободив меня от пут, старик приседает над очагом, сделанным из наваленных друг на дружку камней, разводит огонь и ставит кипятиться воду. Я тем временем, разминаю затёкшие руки, и собираюсь с мыслями - Феофан утверждал, что Серафим является святым - человеком не от мира сего, не буду юлить, выдам всё как есть....

Старец садится рядом и вопросительно смотрит. Молча протягиваю ему скрамасакс, он его берёт, вертит в руках и непонимающе пожимает плечами.

- Глянь на его суть - поясняю я - сам всё поймёшь.

- Нет, не буду,... объясни, что с ним не так.

- Это скрамасакс Перуна, он же поглотитель душ. - Услышав это, Серафим быстренько передаёт его обратно и брезгливо вытирает руки о видавший виды подрясник.

Засунув нож в наплечные ножны и дабы не томить, рассказываю свою историю. Выслушал он меня, достаточно адекватно, не перебивал, лишь временами задумчиво кивал. Между тем, вскипела вода, и старец заварил какие-то травки. Душистый получился чаёк, аромат летнего луга окутал внутренности землянки.

- Понимаешь в чём дело - после недолгих раздумий, говорит собеседник - странное что-то творится в последнее время. Вотяки и Пермь озверели в конец, несколько христианских поселений предали огню. Говорят, появился у них какой-то сильный шаман, он то воду и мутит.... Интересно, зачем я брату понадобился...?

Непонимающе на него смотрю, он поясняет - Прохор, приходится мне наречённым братом, давно это было... да неважно... важно другое - как его найти. Ты вот сбежал, а с твоими спутниками неведомо, что произошло. Может быть, обошлось, а может, и нет. Демон Сирин, противник опасный, даже для Прохора.

- Тоже скажешь, сбежал - иронично хмыкнув, пытаюсь описать серый лабиринт, куда меня закинуло после смерти в водах Чусовой. Старик проникается. Я же продолжаю - да не суть, после встречи с Феофаном, меня перенесло в рай, ну или в преддверие оного - не знаю, это было что-то с чем-то и оно с лихвой окупило чистилище. Серафим требует подробного описания сего места, а после рассказа, шепчет - великую милость сотворил тебе Господь....

Мысленно вернувшись к судьбе потерявшихся спутников, я продолжаю - пробовал с дедом связаться - ничего не вышло. Правда было это, как оказалось, в двадцатом веке, но поскольку дедушка долгожитель, то должен был услышать меня и там. Так что, может с ним и случилась беда.

- Ты говоришь, что Прохор пытался вызвать меня? - растерянно бормочет он - я киваю. Серафим, озадачивается ещё больше и, отрицательно качнув головой, говорит - странно, не слышал я, определённо, что-то не ладное у нас происходит... - а через пару минут размышлений, неожиданно выдаёт - молитвы знаешь?

- Знаю некоторые, владыка Феофан научил.

- Тогда давай вместе помолимся, может Господь и приоткроет судьбу твоих спутников - нам грешным.

Серафим начинает. Я стою за его спиной и пытаюсь сосредоточиться на словах. Ничего не выходит, мысли как тараканы, разбегаются в разные стороны. Он, видимо почувствовал моё состояние, поскольку, прервавшись, сказал - держи внимание в сердце - рассмотри его со всех сторон. Только не складируй там ничего, наоборот, очисти его. И ни в коем случае, не фантазируй. Стой умом в груди и внимай молитве.

Делаю так, вернее сказать пытаюсь. Вначале, мысли рассеиваются, но постепенно, под монотонный речитатив, успокаиваются и мозг концентрируется в районе сердца. Нет, я его не представляю, ничего, так сказать, не выдумываю. Просто, как сказал старец, мысленно стою в нём.

Проходят минуты, незримо катятся в сумраке, мягко обволакивая тело, сознание уносится прочь....

Закрыв глаза, временами крещусь, повторяя известные мне места. Не знаю, сколько проходит времени, наверное, много, поскольку, Серафим читает псалтырь и уже находится на девяностой его песни - "Живый в помощи Вышняго", причём, как и Феофан, произносит всё по памяти. Вдруг, на середине псалма, в мозгу появляется завораживающая картина. Я вижу сердце. Оно кроваво красно. От него отходят сосуды, по которым толчками струится кровь, напитывая своей жизненной силой самые отдалённые участки моего тела. Картина впечатляющая, я словно на мониторе УЗИ аппарата, вижу всю кровеносную систему....

Сердце, поначалу выглядит довольно натурально. Кроваво красная, натруженная мышца, сжимается и разжимается, выполняя свою функцию. Внезапно становится огненным и уже не кровь, а струи огня, разливаются по всему телу. Нестерпимо жарко. Холодный пот выступает на лбу и капельки влаги струятся по ложбинке спины. Пытаюсь расстегнуть ворот, но пальцы не слушаются, и приходится силой рвать пуговицы. Я плыву. Ноги становятся ватными. В глазах темнеет. Серафим, видимо чувствует, что-то неладное, разворачивается и успевает меня поймать.