Скрамасакс (СИ)

Так вот - дело было сразу после обеда, к моменту окончания владыкой, благодарственной молитвы из-за ближайшего хребта выскочил подраненный оленёнок. Постоял мгновение в нерешительности и на подгибающихся ногах, смело направился в нашу сторону. Бедняга был вымотан, а на правом окороке, зияла большая кровавая рана, видимо от чьих-то зубов. Все застыли, не зная как реагировать. Тем временем, оленёнок подошёл к Феофану, ткнулся влажным носом тому в руку, печально вздохнул и лёг у его ног, задрожав всем телом.

Через мгновение из-за той же скалы, вынырнула стая серых хищников. Опешившие звери, встали как вкопанные. Я вытащил меч, а монахи схватились за поленья, приготовленные нами в качестве топлива - ну думаю - драки не избежать и не известно чем она закончится, звери матёрые, шерсть лоснится, видимо недостатка в пище, стая не испытывает - бой будет кровавым.

Однако владыка, подняв руку, тихо говорит - не бойтесь, бросьте оружие. Иноки тут же исполнили просьбу, я же катану не убирал, перешёл в изменённое состояние и весь подобрался, приготовившись, если что, рвану на выручку.

Феофан решительно направляется к застывшей стае, аура его, засияла ещё интенсивнее, чем прежде, от неё в разные стороны расходятся не яркие круги ласкового света. Дойдя до меня, это свечение принесло с собой спокойствие, я расслабился, поняв - опасность миновала.

Вожак выдвигается вперёд, направляется к старику, тот широко перекрещивает волка и что-то шепчет. Сблизившись, зверь тыкается Феофану в опущенную руку, разворачивается и трусит к своим. Через мгновенье свора исчезает, а мы стоим поражённые.

Из ступора всех выводит серьёзно - торжественный голос владыки - поблагодарим Господа, за оказанную милость. - Я невольно дёргаюсь, и величественное сияние его ауры пропадает, передо мной вновь стоит сухонький старичок, а не святой старец....

Из-за пораненного оленёнка, мы задержались ещё на четыре дня. Рана его была серьёзная, много он потерял крови и был истощён долгой погоней. Аура животного, белела прямо на глазах, он одной ногой был уже в могиле. В том месте, где находились рваные борозды от волчьих когтей, в жизненном его свечении, была чёрная брешь. Я попытался, как когда-то поступил с гематомой Хала, направить на неё поток силы, но ничего не вышло, энергия, словно резиновый мячик отскакивала от увечья.

Тут я снова проникся силой Слова и поразился мощью молитвы. Феофан, видя моё расстроенное лицо, сказал - делай, что делаешь, не останавливайся, а мы с братией, помолимся. - И они начали. Дрожащий всё это время оленёнок, уши прижал к голове и застыл. Под мерный речитатив старца, рана вдруг перестала отторгать посылаемую энергию, и чёрный участок ауры потихоньку начал светлеть.... В итоге, мы выходили бедолагу и через пару суток, он окончательно встал на ноги, а ещё через день, мотнув нам на прощанье безрогой головой - медленно ушёл, временами оглядываясь через плечо.

Так, в ожидании Серафима, мы провели семь дней, увы - не дождались. Утром восьмого отправились в Пермь. Я честно сказать, при разговоре о путешествии в этот город, думал, что речь идёт о народности Пермь - о месте, где живёт этот этнос. Поскольку знал - поселение возникнет значительно позднее пятнадцатого века, но вон как всё получилось.... На третий день пути на нас вышел передовой отряд красноармейцев, дальнейшие события вам уже известны, итог тоже....

Глава 2.

Серафим.

Получив красноармейскую пулю в грудь, я быстро отошёл, видимо задели нечто жизненно важное. Однако вскоре очнулся и уже в давно знакомом, ещё по детской моей смерти, месте. - Как же я мечтал, обратно попасть сюда. - Этот луг прочно врезался в голову и не давал себя забыть, ненароком выплывая из памяти, красотой, спокойствием, величием и умиротворением. Но самое сильное чувство, всегда было одно и то же - глубокое сожаление и обидное разочарование, тем, что меня так за частокол и не пустили, а чуть позже, вообще выкинули из волшебного мира.

И вот сейчас, я лежу на пригорке, закинув руки за голову, смотрю в высокую, безоблачную синь загадочного неба. Изумрудная трава, колышимая тихим ветерком, ласково щекочет щёки. Густая, сочная и однородная растительность, без всяких примесей, покрывает весь видимый мне мир. Переросший газон уходит за горизонт, сливаясь там с прозрачными небесами.

Оборачиваюсь и вижу, выше по склону, частокол, а чуть правее, дубовые ворота.

Сердце бешено застучало и сладко защемило - неужели, посчастливится попасть внутрь? Вход открыт. В детстве на мой робкий стук, так никто и не отреагировал, ворота остались заперты. Вскакиваю и мчусь к манящему проходу в рай, это точно он, я ещё тогда всё понял.

- Спасибо тебе владыка - шепчу на бегу - ежели б не ты, опять мне носиться по серому лабиринту, спасаясь от клубящейся тьмы. - До вожделенной цели не больше пяти сотен метров, бегу минут двадцать, а она как была на этом расстоянии, так на нём и осталась. Тяжело дыша, останавливаюсь и падаю в объятия странной травы - облом, частокол с распахнутыми настежь воротами ни на шаг не приблизился. - Опять не пустят,... видать не заработал.... Дыхание выравнивается, и разочарование отступает, освобождая место умиротворению.

- Почему так тихо...? Где ангелы...? В прошлый раз, именно они, дали от ворот поворот. На мои просьбы пустить внутрь, правый из них, махнул крылом и сжимающая оголённые провода рука, разжалась - выныриваю из воспоминаний, сажусь и оглядываюсь. Изумрудный ковёр, залитый ярким светом, расстилается всюду, лишь с одной стороны, пресекается высоким, бесконечным частоколом. Солнца нет, кажется, само небо источает волшебное сияние, ласкающее душу и тело.

- Пойду ка пройдусь, раз к воротам не пускают, направлюсь вдоль забора, может ещё какой вход отыщется. Ангелов тоже б найти - расспросить о деде. - Хоть я и со скепсисом отнёсся к предположению Феофана, но может, признают своего, чем чёрт не шутит - конечно же, присказка сия, несколько не уместна, но прозвучала, именно она - как и в сером лабиринте, я говорил вслух.

На ходу, вновь задумался - из преисподни, а серый лабиринт ассоциировался именно с ней, меня вытащил владыка. Пребывая в компании монахов, я каждый день с ними молился и видел, как, во время служения Феофан преображался лицом. Мне и самому, чувственным образом, передавалась частичка его благоговения.

- Он точно мог, больше некому - заключаю я. - Только бы теперь, никто б не помешал, не хочу покидать это место. Пусть за забор мне не попасть, да и не надо. Даже по эту сторону частокола, по сравнению с бренным миром, намного, намного лучше - мысль сия пришла непроизвольно, осознав это, напрягся... - сейчас что-то будет, всегда так - закон подлости....

Однако ничего не происходит... - уф пронесло... и бабац, я вновь в Серафимовой землянке.

***

- Ну, что же это такое? - разочарованно кричу, задрав голову к низкому потолку и чувствую в затылке резкую боль. Сознание вновь меня покидает.

Очнулся вновь, на той же лежанке, жутко болит голова и немного подташнивает. Руки, ноги связаны. Темно. Немного поворочавшись и поняв, что путы надёжно фиксируют части тела, решаю перейти в изменённое состояние. Надо срочно подлечить голову - пока она не разорвалась на тысячу мелких осколков. Боль адская. Почерпнув энергию из иконы и направив её на страдающий участок головы, облегчённо вздыхаю - вроде отпускает.

- Куда я попал? - Землянка всё та же, только протуберанцы энергии, исходящие от образов не столь сильны, как в прошлый раз. Повалявшись немного, пару раз крикнул - есть кто живой...? В ответ, гробовая тишина - звуки не проникают под землю.

Лёжа обездвиженный, задумываюсь - уж больно часто меня стало переносить из реальности в реальность. Почему...? с чем связано...? Предшествующие всему этому, сны о моём времени, уже не идут ни в какое сравнение с последними пертурбациями сознания. А началась такая чехарда, определённо, с попадания в преисподню... или раньше...? после схватки с кабаном...? - Нет, наверное, ещё с детства, после удара током....