Скрамасакс (СИ)

- Уф... я, было, подумал, что это опять демон, ласково называемый дедом, птицей Сирин. Однако ухо держать надо востро, поскольку неизвестно, при гибели ведомой мной птицы останусь ли в живых....

Пожелав покинуть тело снегиря, просто выхожу из него. Озадаченная птица, посидев немного в ветвях спасительницы ёлочки и повертев головой выискивая очередную опасность, резко стартует, я же спешу навстречу монахам, может, удастся узнать, хоть что-нибудь.

- Владыко - обращается к пожилому человеку с массивным посохом, ближайший из иноков - долго ли мы будем дожидаться старца? Может он, навсегда покинул это место?

- Может и навсегда, надобно воина поставить на ноги, неспроста Господь вручил его нам, оклемается служивый и тронемся.... - хрипловатым голосом отвечает старик.

- Уж месяц улучшений нет, может он до весны промается, а там и окочуриться, что ж будем тут зимовать?

- На всё Божья воля... - отвечает пожилой и дальше они идут молча.

- Дела... целый месяц, получается сейчас уже ноябрь, а где же всё это время находилось моё, так сказать, сознание, в лабиринте, по ощущениям, провёл я пару часов...? Дед то, с ватагой где? Почему не ищут? Стоп, а если и с ними случилось несчастье, хоть нападение было на меня, но могло достаться и всем.... Надо срочно поднимать тело и связываться с дедом.

С такими мыслями, обгоняя монахов, припускаю к землянке, впрочем, не прекращая на ходу анализировать подслушанное. - Владыко, это что же получается, митрополит что ли? Возможно и епископ, ну уж ни как не меньше.... Интересные времена, хан вдвоём с воеводой по лесу шляется, а цельный епископ с двумя монахами обитает в убогой землянке....

Оказавшись в собственном теле, вновь убедился в своём бессилии - пошевелиться, я был не в состоянии. - Надо качать энергию - появляется здравая мысль - этим и занялся, ожидая своих спасителей. Впитывая силу из чудотворного образа Богородицы и всё ещё пребывая под впечатлением от путешествия в преисподню, потихоньку осознаю силу слов, помогшую выгнать демона из салона автомобиля. Непроизвольно начинаю творить молитву Иисусову, в самом кратком её варианте. - Господи, Иисусе Христе, помилуй мя....

Монахи ещё не появились, я намного их обогнал. Качаю энергию, твержу слова и минут через десять, попадаю в неведомое до сих пор состояние. Я бы охарактеризовал его как религиозный экстаз, впрочем, к наслаждению оно не имеет, ни малейшего отношения.

Чувственным образом осмысливается прожитая жизнь и приходит понимание - вот истинная внутренняя тишина, вот спокойствие и умиротворение, мне совсем не надо никуда возвращаться - именно это мой дом, пристанище для моей души. И как на достопамятном кургане, проникаюсь истинностью этих чувств. До этого были, какие то, хоть и впечатляющие, но всё-таки суррогаты, я полностью в этом уверен.... От осознания своей мелкоты и никчёмности, а также великой милости - показавшей мне истинное состояние души, слёзы потоком устремляются из парализованных глаз. Неловко признаться, но я плакал....

И тут в землянку спускается, как его назвал один из монахов - владыка. Подойдя к моему парализованному телу, он кротко садится на ложе.

- Ну что болезный, пришёл в себя? Сильно ты нас напугал - обращается ко мне вошедший, у Прохора Алексеевича в момент нашего знакомства, взгляд был почти такой же. На вид ему не больше шестидесяти, но, как и при встрече с учителем, я понимаю - это не пожилой человек, обличённый властью и знаниями - это древний старец, познавший суть бытия и видящий меня насквозь.

- Ну, расскажи ка мне раб Божий Роман, как ты докатился до жизни такой? - говорит он и кладёт мне руку на лоб.

- Откуда тебе, известно имя моё? - отвечаю ему и, остолбенев от сказанных слов, сглатываю слюну. Лёжа парализованным, сколько я не пытался, мне не удавалось произнести ни звука.

- Это не важно - мягким шелестом, звучит его голос - главное, чтобы Господь направил тебя на путь истинный... - недоумённый мой взгляд, получает интригующий ответ - ты хочешь попасть обратно...?

Удар ниже пояса и я, как паралитик, часто закивал головой. - Вот это да, сознание, вновь обрело власть над измученным телом....

- Тогда ты должен полностью довериться Богу, отринув свою волю, взять крест и последовать за Ним - говорит он и крестится троеперстием. Звенит в голове звоночек, что-то меня настораживает, но, не поняв причины, отметаю его в сторону - как-то не до этого.

Слёзы непроизвольно, опять потекли из глаз. Я пребываю всё в том же состоянии, которое резко контрастирует даже с изменённым, вновь накатывает всеобъемлющее умиление и мой ответ заключается лишь в следующем - грешен я Владыко... - говорю и выплёскиваю на него, всю свою жизнь, в форме исповеди....

Всё рассказал, без утайки и стыдливого украшательства, даже то, что давно уже позабыл - как сие вспомнилось - не знаю. После того как он вынул, спрятанную под тулупом, епитрахиль, возложил её мне на голову и разрешительной молитвой отпустил все грехи, я почувствовал себя заново рождённым. Медленно поднимаюсь, и как сомнамбула направляюсь к выходу....

Часть вторая.

Глава 1.

Монахи.

- Вставай владыка... давай... осталось совсем чуть-чуть - наклоняюсь к Феофану и из последних сил поднимаю измученного старца. Закидываю его руку на плечи, обхватываю за пояс, и мы продолжаем движение к спасительным скальным нагромождениям. Ноги по колено вязнут в снегу, оставляя после себя предательскую борозду. Преследователям не составит труда, после того как они раскусят обманный манёвр Василия, найти беглецов, то есть нас, по вспаханному ногами, девственно чистому снежному ковру.

Ба-бах... гулкий звук далёкого выстрела доносится до слуха, перекрывая бешеный стук сердца. Феофан свободной рукой крестится и шепчет - упокой Господи душу убиенного инока Василия...

- Да нет... - хриплю я в ответ, осипшим горлом - пугают, наверное...

- Василий это... точно знаю - с придыханием, перечит мне владыка.

Правая рука занята, не очень-то тяжёлой, но вызывающей доверие ношей, за время нашего короткого знакомства, Феофан показал себя как истинный прозорливец, и я крещусь левой - уж лучше так, чем вообще никак.

Василий был славный малый. Впрочем, не такой уж и малый, даже совсем наоборот. Типичный русский богатырь - воин Христов, под два метра, косая сажень в плечах, а вот лицо - открытое, добродушное, с вечно смеющимися глазами. Даже когда он стоял сосредоточенным на молитве, взгляд его оставался задорно - озорным, что поначалу меня несколько смущало. Как известно, глаза - зеркало души и в случае с монахом Василием, этот постулат, абсолютно верен.

- Сколько ему было...? лет двадцать пять, скорей всего и того меньше. - Владыка оступается и я неимоверным усилием, не позволяю нам упасть. Скалы приближаются очень медленно, а мы словно пингвины, настырно пробираемся сквозь снежную пелену к вожделенной цели. Даже у меня, силы на исходе, а что говорить о старике. Погоня длится уже давно, как только зимнее солнышко мазнуло по верхушкам заснеженных сосен, так и началось, сейчас же уже далеко за полдень, практически, ранний вечер. - Быстрей бы закончился, этот чёртов день - мелькает в голове - в темноте есть шанс уйти.

- Не поминай рогатого, не к добру это - сквозь отдышку, слышу голос старика и уже не удивляюсь, что ему известны мои мысли. Удивлялки закончились ещё в Серафимовой землянке, где, как я вышел из комы, мы напрасно прождали старца ещё целую неделю.

Порыв ветра, швырнув в лицо добрую порцию снега, играя, поспешил дальше, а мы рухнули в изнеможении и прислонились спинами друг к другу. Преследователей пока не видно, но это только пока, - вот же прилипчивые душегубы, хотя хрен бы им, они же верхом.

В голову лезет всякий вздор, вспоминается мультик про масленицу, - пока они на своих конях раз - два - три - четыре, мы же раз - два, раз - два,... да и в дамки. - Вымученная улыбка, касается лица, но свежий удар пронизывающего ветра, её тут же уносит. - Надо двигаться, иначе замёрзнем - температура нынче градусов двадцать пять, причём, со знаком минус. Переворачиваюсь на четвереньки и с трудом поднимаю измученного старца.