Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Аллэи остановилась, и Мара вынырнула из своих мыслей, поднимая голову. Коридор наконец закончился, и ведьма смогла осмотреться. Судя по всему, они выбрались к самому основанию сталактита, громадному и широкому. Ход, по которому шли женщины, обрывался у самого края, а дальше начиналась пропасть. Пещера внутри сталактита? В противоположной стене темнела арка провала, от которой к ним через пропасть тянулся хлипкий веревочный мост. Мара подошла ближе к краю выступа и заглянула вниз. Тусклый свет факелов у входа в арку и у выхода из коридора выхватывал только смутные очертания острых камней на дне. Мост казался ненадежным – только ступи, и волокна старых веревок лопнут, а изъеденные временем доски проломятся под ногой. Воцарившееся молчание нарушила кудрявая девушка:

- Погодите-ка… Мы должны пройти здесь?!

Аллэи обернулась к ней. Губы ее растянулись в ехидной улыбке.

- Нет, Пташка, ну ты можешь перелететь, конечно. Никто против не будет. Можешь попробовать перепрыгнуть, или еще чего сделать – все зависит от твоей фантазии. Только ты того, поаккуратнее будь – тут до тебя уже летали. Вон они, на камнях лежат, - Аллэи кивком головы указала вниз, - И бес бы с ними, только запах мертвечины неделями не выветривается, - она поморщилась, - А нам страдать потом.

Золотоволосая девица побледнела. Мара про себя усмехнулась: своеобразное чувство юмора Аллэи даже нравилось ей. Эльфийка тем временем первая подошла к мостику.

- Пойдете по одной. Будет немножко качать, - с этими словами женщина ступила на мост, придерживаясь рукой за веревочные перила. Веревки заскрипели, натянулись, и хлипкая конструкция опасно качнулась в сторону. Аллэи шла спокойно, будто прогуливалась по широкому тракту, и вскоре уже ждала их у проема арки.

- Эй, пошевеливайтесь там! Я не намерена торчать здесь с вами невесть сколько времени.

Мара пожала плечами. Мост не казался ей страшным – да и за спиной стоял Бессмертный, хранящий ее и оберегающий от цепких рук беды. Вряд ли бы ты завел меня так далеко, чтоб оборвать мой путь здесь. И вряд ли сплел бы меня с ней еще раз. Обеспокоенный взгляд Даэн жег лопатки – и в то же время прибавлял сил.

В самом начале пути идти по мосту было легко – из-за натяжения веревок он практически не ходил из стороны в сторону. А вот на середине ведьме пришлось ступать осторожно, всем телом прислушиваясь к ритму, в котором раскачивался мост. Мара хмурилась: не настолько просели канаты, чтоб его так шатало. Испытание колдуньи? В некоторых сказках эльфийские ведуны специально заговаривали предметы и пространство так, чтоб испугать незваных гостей. Наверное, Мэгавар и здесь приложила свою руку.

Оказавшись на другой стороне, Мара вздохнула спокойно. Напряжение сразу же схлынуло, а пропасть показалась гораздо меньшей. А может, так оно и было? Следом за ней по мосту прошла золотоволосая, мертвой хваткой цепляющаяся за перила, потом -коротко стриженная молчаливая девушка, которую лечила Мара, и, наконец, шествие замкнула Даэн. Птица ни разу не остановилась, не глянула вниз, и шла она так, словно каждый день только и делала, что бегала по таким мостикам на неведомой высоте. Аллэи, ни слова не сказав, тут же повела их под своды арки, за которой начиналась темнота.

Впрочем, темным ход казался лишь издалека. Внутри, хоть и на достаточно большом расстоянии друг от друга, горели факелы. К едва заметному запаху дыма примешались другие ароматы, и Мара втянула носом воздух. Жженные травы, звериные шкуры, кровь и мед… Ведьма тряхнула головой, хмурясь и сильнее натягивая рукава на немеющие пальцы: древняя магия жила вокруг, и ей, ведьме лесов, даваться в руки не хотела. Здешняя энергия была гораздо старше тех, которыми полнился подлунный мир. Теперь Мара видела ее – иную, не похожую на знакомые разноцветные вспышки-сполохи. Сила переливалась мягкими витками, густая и текучая, невесомая и обволакивающая, больше напоминающая тень. Тень – не тьму. Не страшись, ведьма. Это не зло.

Спустя четыре факела коридор закончился, упираясь в еще одну арку, завешенную тяжелой темной шкурой. Аллэи осторожно отогнула край шкуры и тихо обратилась к ним:

- Я буду ждать вас здесь.

- Ты не пойдешь с нами? – молодая Птица чуть нахмурила светлые брови, - А как же ваша колдунья поймет, кто мы? Она ведь сле…

- Атеа, умолкни, - Даэн не дала девице договорить, отвесив ей позатыльник и втолкнув ее прямо в проем. Мара не сдержала смешка, а Птица, улыбнувшись ей краешком рта, пошла следом. А затем и сама ведьма вошла в пещеру Слепой Мэгавар.

Теплый свет огня разгонял темноту – но и делал ее гуще по углам и потолку. Огонь танцевал в гнездышках на стенах, тихонько потрескивал, но ощущение уюта к Маре не приходило. На грубо сколоченном столе лежали резцы, странные инструменты, пучки трав и россыпи камней, сухие ветви и птичьи перья. Каменные полки были сверху донизу уставлены стеклянными баночками, ступками из самоцветов, древними рукописными книгами. У устеленной шкурами каменной лавки стояла прялка, а рядом – корзина с нитками, клубками шерсти, длинными иглами и ивовыми прутьями. Энергия тут вибрировала, перекатывалась тяжелыми волнами, проникала прямо под кожу – и глубже, гораздо глубже. Мара сжала челюсти, позволяя себе стать проводником для чужой энергии, и лишь потом заметила старуху.

Эльфийка сидела на лавке, перебирая на коленях какие-то каменья. Мару передернуло: в сказках и легендах эльфы были вечно юными, прекрасными созданиями, никогда не старящимися. Юность Мэгавар ушла давным-давно, и ныне ничто не напоминало о былой красоте эльфийской ведьмы. Тонкие пряди белых, словно снег, волос, спадали на худые плечи старухи, спрятанные под темным груботканным полотном. Морщины избороздили ее лицо, открытую шею, руки с длинными узловатыми пальцами, и кожа ее казалась чуть ли не пергаментом – только тронь, и прахом рассыплется. Белые невидящие глаза смотрели прямо на пришедших, и Маре стало не по себе: колдунья не мигала, не шевелилась, но лесная ведьма не сомневалась в том, что Мэгавар видит их.

- Она хоть живая? – тихо спросила Атеа у стриженной девушки – Меред, кажется.

Раздался тихий скрипучий смех, и энергия вокруг заволновалась еще сильнее, прошлась колючей рябью по коже.

- Живая, дитя, живая, - голос Мэгавар отдавался эхом внутри черепа. Мара не сомневалась – лишь она слышит старуху так остро, всей собой, - И слышу хорошо. Это ты, небось, все спрашивала, как же я увижу вас, если глаза мои давно не видят?

Атеа испуганно покосилась на Даэн, но та даже бровью не повела. Маре стало интересно. Она знала, что слух у слепых невероятно развит – но не могла ведь Мэгавар услышать их разговор в дальних коридорах. Или могла? Слепая ведьма тем временем долго вздохнула, собрала камни со своего подола, осторожно перекладывая их на лавку, и поднялась. Несмотря на старость, Мэг была высокой – лишь чуть ниже Мары. Худые плечи ведьмы, укрытые тяжелой тканью и шкурами, ссутулились, и вся она дрожала, медленно подходя к ним поближе. Слепая Мэг вытянула к ним тонкие руки, и Мара увидела на ее запястьях нити с камнями, птичьими косточками и сложными узелками.

- Подойди ко мне, девочка. Позволь мне увидеть тебя, - она повернулась к Атеа. Птица, белая как мел, все же гордо задрала подбородок и шагнула к старухе. Морщинистые ладони осторожно легли на лицо девушки, пальцы невесомо прошлись вдоль линий ее скул, коснулись висков. Белые глаза Мэгавар были прямо напротив глаз Атеа, и Мара чувствовала: девчонке страшно. Старуха между тем бормотала, крепко держа в ладонях ее лицо, - Ох, сколько гонора! Ты посмотри на нее. Молодая, зеленая совсем еще, маленький птенец… Глупое дитя. Ну, ну! Ты это брось мне, нечего тебе перья топорщить передо мной.

Атеа даже не двигалась, но на лице ее застыл испуг. Мэгавар читает ее, поняла Мара.

- Впрочем, вреда от тебя-то никакого, лебедушка. Сердце доброе у тебя. Хоть и дурное совершенно. Нетерпеливое, - старуха покачала головой и грустно вздохнула, отступая на шаг от девицы, - Уважьте старуху, дети. Не нужно меня бояться.