В поисках человечности (СИ)

Тем более, все закончилось хорошо. Девушка вернулась. И хотя Алиса явно не поскупилась на пытки и извращения, Дита осталась цела. Худая, как живой скелет, бледная, опустошенная. Но ее кровь была все так же вкусна. Принцесса прибежала к хозяину через несколько дней после прибытия. Дита верила, что только благодаря крови пирата остается живой и хранила его кровь, поддерживая Узы в своем теле.

Девушка пришла к нему в обычное время. Она не разговаривала с Джеттом, лишь обвиняющее смотрела, пока пила его кровь. Этот взгляд должен был вызвать в нем жалость или чувство вины, но такие чувства не были над ним властны. Как и многие другие.

Вампир ждал, когда она напьется, чтобы самому вкусить свой сладкий плод. Да, чувство собственничества в нем было безгранично, он считал Диту не просто своей слугой, рабыней, Джетт считал ее своим достижением, своим путем к успеху.

Бруджа притянул к себе смертную и стал пить ее кровь. Вампир скучал по этому вкусу, переживал, что не испробует ее более. Но вот она здесь, пусть расстроена, обижена, но Дита принадлежит ему и остальное его не касается.

— Ты хоть немного, когда-либо любил меня? — Вдруг спросила она. Ее голос был спокоен, без эмоций.

Джетт не прекратил свои занятия. Это был риторический вопрос.

— Я хоть что-то значу для тебя? Или я просто «Бездонный сосуд»? — Все так же спокойно спрашивала принцесса.

Джетт прервался и посмотрел ей в глаза.

— Не говори глупостей! Я очень ценю тебя, ты самое прекрасное, что я когда-либо пробовал. Ты должна помнить это и беречь себя.

— Да, хозяин.

Джетт был сыт, и слушать ее нытье ему совершенно не хотелось. Дита больше нравилась ему улыбающейся и смеющейся, готовой для него на все. Пират наделся, она быстро придет в себя. Оставив ее одну, Бруджа покинул комнату. Девушка осталась сидеть у его кровати, в которой застала его. Прижав ладони к глазам, она плакала. Безслезно. Вальтера выжег ей слезные железы, и они еще не восстановились.

Дита плакала не из-за безответной любви, что испытывала много лет к этому величественному вампиру, в которого влюбилась, будучи совсем ребенком. Она плакала, потому что ее чувства, что грели ее разорванное серебряной пулей сердце множество лет, исчезли без следа, и потому что ей хотелось полюбить другого мужчину, но она пока не могла. Не смела. К Джетту осталось лишь сладкое приторное слепое обожание – осадок Уз Крови, который не исчез за полгода. Ведь она сохраняла его частицу в себе, даже умирая от жесточайшей боли, которой подвергали ее члены Саббата, она терпела и не тратила его кровь, надеясь, что он придет. Поможет ей. Что он спасет ее… Но он даже не собирался.

К ней подошла Фантагиро, которая все это время стояла у двери и наблюдала за ней. Вампирша тоже хотела ее крови, но видя девушку в таком состоянии, она решила сначала ее утешить. Подсев с ней рядом, женщина обняла смертную и положила ее высохшую остриженную головку себе на грудь.

— Не плачь девочка, терзания лишь облагораживают душу, укрепляют ее и делают прекрасней.

— Во мне не осталось души.

— Это ты сейчас так говоришь, пройдет немного времени и тебе станет легче, а накопленный опыт сделает тебя мудрее и благороднее. Твое доброе сердце справиться с любыми переживаниями, я знаю, я видела как оно прекрасно и мягко.

— Мое сердце мертво Фафи, и ты это прекрасно знаешь.

— Я никогда не встречала никого добрее, ты словно ангел несешь свет в наш мир, Амалия. Храни это.

Дита не ответила. Она сжалась в острый комочек, стараясь спрятаться от этого мира. Фантагиро осторожно прокусила ей шею, выпивая понемногу кровь, надеясь, что вампирские зубы принесут ей удовольствие, и она расслабиться и забудет о бедах. Но Дита лишь дрогнула, как будто ей было больно, и сжалась еще сильнее.

— Тебе пора идти. Тремеры ждут тебя.

Дита молча, поднялась и посеменила к тайному проходу. Принцесса не спешила. Даже если заметят ее пропажу, никто не станет задавать вопросов. Потому что она все равно не ответит.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 3 августа 1812 год. Ночь). Воскресенье. (Петр)

Яснотка всегда приходила без приглашения. Появлялась, где хотела, подслушивала и подсматривала, уверенная в своих способностях делать себя невидимой старая Носферату собирала тайны Берлина. Зачем – никто не знал. Яснотка не торговала секретами. И не передавала их Эрилес, которая в отличие от Сира, любила рассказывать новости за звонкую монетку.

Сегодня Яснотка прислала гуля – Браина Освальда. Мужчина выглядел грузным и старым. Возможно, таким сделала его уродующая плоть кровь Носферату, а возможно ее отсутствие. Яснотка к гулям была не внимательна, не редко забывала кормить, от чего они слабели и сходили с ума. Или умирали от старости. Этому было за двести, и вероятно он нашел способ, как напоминать хозяйке об обязательной дозе вите. Но Петр помнил его сто лет назад – Браин был и моложе и стройнее.

Слуга низко поклонился и на словах передал пожелание госпожи встретиться с главой капеллы. Петр лишь кивнул, и за спиной смертного возникла десятилетняя девочка. Приветливо улыбнувшись розовыми губками, она села напротив Тремера, сложив белые ручки на острых коленках, и с довольным видом попросила Браина уйти.

— Вы хотели поговорить или просто скучаете? — Стараясь говорить в тон ее настроению, сказал Петр.

— Поговорить. О, да! У меня много интересных разговоров накопилось. Но все как-то не до тебя было, — защебетала девочка детским голоском. — Во-первых: поздравляю! Карл лично высказал Дмитрию благодарность за Диту и дал дозволение ему питаться. Во-вторых: поздравляю! Густав решил, что Дита действительно ценна, раз за ней охотиться Саббат и запретил кормиться с нее всем кроме себя. В-третьих: поздравляю! Джетт нашел способ уговаривать Тирана и изменил его решение. И снова – поздравляю! Ты воспользовался ситуацией особенным образом и назначил за «бездонный сосуд» непомерную цену. Теперь желающих получить ее кровь поуменьшилось. Так как не все Каиниты этого города способны добыть такие деньги.

— Спасибо, спасибо. Но во всем этом моих заслуг нет. Ведь и идею с оплатой придумал Джетт.

— Когда Вильгельм будет подвержен ритуалу? — Быстро сменила она тему.

— Сенешаль не отвечает мне. Боюсь, ему не хватает духу решиться на такой шаг. И он боится последствий.

— Найди способ убедить его. И поскорее!

— Конечно. Было бы удобно, если бы нашелся Каинит, что уже испытал этот ритуал на себе и показал Сенешалю, что это не смертельно. Но где мне такого найти?

— Скажи, что Дмитрий за возращения Диты был избавлен от Уз. С ним я договорюсь, и он неплохо сыграет свою роль.

— Рано или поздно правда выльется наружу, и я буду выставлен лгуном.

— Не выльется! — Уверенно сказала Яснотка, — может даже проделать это с ним. Мне ничего не будет стоить вновь связать его Узами.

— В том то и дело! — С гордостью воскликнул Петр, — после того как Узы будут сняты получить их от прежнего источника не возможно. И Вильгельм догадается, что я обманул его, потому что ты так просто мальчишку не отпустишь!

Яснотка нервно задергала пальчиками, перебирая других Каинитов, которых можно было бы использовать для примера.

— Да, Дмитрий ценный экземпляр. У него волшебное свойство делать деньги из ничего. Жаль, он не любит ими делиться. Кстати! — Она резко подняла тоненький пальчик, — сколько ты берешь с Дмитрия за «бездонный сосуд»?

— За возращение Диты он попросил все мои бланки с его услугами. Так что цену он платит полную, как и остальные. Что впрочем дешевле, чем было раньше.

— Сколько.

— Сорок марок за посещение.

— Ясно. Дмитрий оказался очень жаден, и выпрашивать девочку у него каждый раз мне не доставляет особого удовольствия. Но и сорок марок для меня не приемлемая цена.

— За одну могу выделить ее на час. — Прервал ребенка Петр, за что получил полный призрения взгляд.