Морок (СИ)

Он уверено пошёл по траве на выводящую назад тропинку. Пойти-то пошёл, но быстро понял, что не слышит шаги заднего. Обернувшись, он увидел, что Олег стоит там, где и стоял, не стронувшись не на дюйм.

— Олег! — Нетерпеливо окрикнул Зорин. — Чего застыл?

Головной не шелохнулся. Статичность его фигуры могла поспорить с неподвижностью столба. Казалось, Олег ушёл в глубокие раздумья. Ни плечом, ни шеей никак не отреагировал на крик.

— Ну, что ещё?! — Раздраженно бросил Вадим, потянувшись назад, к Олеговой спине.

Но, ещё не добравшись, ещё не коснувшись плеча оторопевшего товарища, его пронзил ужас, втрикрат сильнее предыдущего. Сначала всё сжалось пружиной, потом… Догадка ослепила и разволокла адреналин по жилам. Мурашки побежали по коже, вздыбая волоски, Вадим не дошёл и двух шагов, когда всё понял…

— Ты-ы… Не О-лег… — Трудно по слогам прохрипел он горлом, и словно в подтверждение правое плечо Головного поехало, потянулось как кисель, уродуя и деформируя остальные линии тела. За считанные секунды так называемое тело превратилось в бесформенную кляксу. Затем тягучесть приостановилась, слепок подмёрз и с треском осыпался. Следующим этапом стало традиционное таяние, но Зорина интересовало не само зрелище. Дважды его подсадили на крючок, дважды… И второй раз был самый жуткий. Вадим рывком сорвал две верхние пуговицы, освобождая горло, и так достаточно открытое. Не хватало свежести. Мысли бегали, спотыкались и сталкивались. Если это был двойной морок, то где ж тогда настоящий Олег?

Вадим опустился на колени и бессильно уронил голову к земле. В висках стучало, в глазах кружились «мухи». Не хватало воздуху продышаться, не то чтобы там думать. Но одна мысль всё ж занимала его: ГДЕ НАСТОЯЩИЙ ОЛЕГ? Накатившая внезапно дурнота стала не следствием перепада давления и аритмии сердца, хотя и это тоже… Причиной, вызвавшей подобный апокалипсис, стал тектонический сдвиг понимания. Ударчик под самое дышло. Неожидаемый, по поганой сути, и с перебором через край. Нокдаун, Вадим. А может и нокаут… Дальше-то как?

Он присел поудобней, стараясь взять под контроль дыхание. В глазах помягчело. Но уши отказывались работать как надо, звуки сливались в единый сумасшедший оркестр, через раз-другой затыкаемый ватной пробкой. Давление шкалит, к доктору не ходи… Где же Олег? Вадим встал, и ему показалось, нет, послышалось…

— …ти-им.

Тогда Зорин сжал в ладонях лицо, с силой продрался им сквозь пальцы. Вскинулся как гончая, напрягая органы слуха и зрения.

— Ва-ди-и-м…

Пробка лопнула, и в уши влетело его имя. Чёткое. Громкое… Кричал неподалёку Олег, и с криком его разлетелись остатки грёз. Вадим встряхнулся как после зыбучей дрёмы, по-новому оценивая реальность. Он стоял в десяти метрах от дубовых кущ. Он, оказывается, никуда не уходил, и всё время был здесь. Спал ли, грезил, только оставался на месте, факт.

— Ты где-е-? — Донеслось именно со стороны дубравы. Крик был исполнен возбуждения, какое бывает при радости или азарте. Во всяком случае, обеспокоенности в голосе Вадим не услышал.

— Иду!!! — Гаркнул Зорин и собственный голос вернул его окончательно «с луны на землю». Он шагнул по направлению к голосу, к дубам. По-настоящему шагнул на этот раз… Шаги осязались довольно чётко, ноги отмечали все неровности местного рельефа. Вадим даже чувствовал, как продавливаются ветки и мелкие камушки под подошвами бот. Чувствовал воздух, он стал особенно свеж. И вообще, ясность стала чрезвычайно вопиющей, если не сказать, агрессивной. Если верить старожилам, такая ясность бывает крайне отчётлива после тумана. Вот только его, Вадимов туман, не приведи господь, пережить кому…

Терпкое ощущение де жавю испытал Вадим, как только оказался у ноздреватой коры дуба. Словно повторял, а ведь так оно и было, уже прожитые минуты жизни. Ему было ведомо, ему было знакомо, что за широким стволом дерева приоткроется глазу. Он знал, что увидит наверняка, хотя по существу, если отбросить все эти наваждения, к этому дереву он подошёл впервые. На секунду сердце замерло в тщетной надежде увидеть вовсе не овраг, не скат вниз, а несколько иную интерпретацию природы, будь то заволуженная кустами, ровь, лужайка или рядок, пусть небольших невысоких берёз. Однако, берёз не было, лужайки — тоже, а овражек… тот существовал. И был там, где и был в недавнем мороке. И так же, как и там, овраг шумел, двигался, излучал динамику. Олег самый настоящий (почему-то теперь Зорин не сомневался в этом) волоком тянул из приямка тушку косули.

— Ты где застрял? — Обернулся он, вероятно почувствовав спиной взгляд. — Давай, помоги! С виду дохлая, зараза, а на вес… ураган.

Руки Олега были перемазаны в крови. «В косуличьей… — Догадался Зорин. — Должно быть, добивал. Перерезал ярёмную нить…».

Вдвоём они выволокли тушу на ровное место, и Олег полез за сигаретами.

— Погоди, на! — Вадим вытащил из кармана-клапана припасенную на эти случаи ветошь. — Сначала лицо оботри! Ухайдакался по уши…

Олег вытер лоб и засмеялся.

— В натуре, обвозюкался! — Сказал он, глядя, как платок оставляет на себе алые разводы. — Прикинь, Николаич, ты бабахнул, а дичина, не то, чтобы упала… Ее, словно в землю всосало. Я — на место, глядь… А косуля в этой яме копытами колбасит, пытается выскочить.

— Опять я сплоховал?

— Да не… Ты засветил ей под бочину, но видать не смертельно. Её пулей столкнуло в овраг. И хорошо, что туда! Так бы ещё, кто знает… Сгоряча могла и винта нарезать. С полкэмэ, по-любому…

Вадим поглядел на добычу и скептически покачал головой.

— С полкэмэ не смогла б. От силы метров сто, сто псят…

— Ну, так вот… — Олег бросил ветошь под ноги, и наконец-то выдернул из пачки зубами сигарету. — Я гляжу, прыти в ней хватает… Меня усекла, запрыгала сильнее, да рана, видать, назад тянет. Я нож хватанул и в овраг! Во, блин… Лучше б из ружья по ней жахнул!

— Чё, так?

— Она с перепугу давай спирали выгибать, словно в ней второй движок включили. Пока до шеи дотянулся, облягала всего! Ха-ха-ха…

Олег сиял как начищенный пятак и, судя по широченной улыбке, его вовсе не огорчал факт лягания косули.

— … Я её за ухо рывком! И по «ярёмке», как ты учил… Два раза продавил! Боялся, не получится. Зато распахал на совесть. Зацени! — Головной кивнул на дело своих рук.

Морда животного тряпично завалилась на бок, шея в местах пореза багровела, закрасив подшёрсток в чернильно-бурый цвет.

Вадим вскинул брови, искусственно удивляясь, и покачал головой, выражая якобы трепет и восхищение перед забойщиком.

— Монстр ты брат. — Улыбнулся Вадим.

— Ругаться не будешь? Не бабочка всё-таки… — Олежкина весёлость располагала к иронии.

— Не буду. Ты всё сделал правильно, Олежек. Хвалю! — Вадим хлопнул Головного по плечу и понял, что сделал это неспроста. А с понятной целью… Проверено, мин нет. Перед ним стоял живой Олег Головной, а не «спрессованный воздух». Этот простой факт неимоверно одушевил Вадима. До небывалой эйфории. Он заулыбался как обкурившийся подросток и пошёл рассыпать бестолковые похвалы.

— Олегончик, ты просто герой дня! Так и надо… Красавец… Молодец! Так и надо…

Понимая, что его не туда несёт, Зорин поспешил захлопнуть рот. Надо прийти в себя. Приятно, конечно, понимать, что тебя не водят за нос на этот раз, но простите… Не так же «по-собачьи» радоваться. Хорошо, что хвоста нет…

— А чё не сразу отвечал? — Притушивая окурок, спросил Олег. — Я тут, почитай, минут пять косулю приканчивал. Ты не идёшь, думаю, ладно… Может по нужде скрутило, бывает… Потом, кричу — молчишь. Кричу громче — молчишь. И только на четвёртый…

— Ты угадал, скрутило. — Резко перебил Вадим. — И давай закончим с вопросами! Тушу вяжем и в лагерь! Хоккей?!

— Хоккей… — Пробормотал Олег растерянно, видимо удивляясь смене настроения Вадима, но домысливать и докручивать Зорин ему не дал. Поспешил связать хлопотами.

— Давай, держи!

Они перетянули бечевкой задние и передние конечности дичи, и за это время Вадим насупившись, не изрёк ни слова. Правда, потом выпрямив спину, всё же объяснился: