В поисках человечности (СИ)

— Я знаю тех, кто не хочет убивать и воздерживается от этого.

— Это слабаки, которые рано или поздно падут в грех убийства, и именно такие становятся самыми хладнокровными и безумными тварями.

— А ты кто? — спросила Дита, выпутываясь из пелены забвения. — Безумная тварь или грешник, не желающий убивать?

— Убивать вредно, деточка, это привлекает внимание Инквизиции и других им подобных фанатиков. Я следую закону Камарильи и слежу, чтобы и другие следовали.

— То есть, волей-неволей ты отказываешься от убийства?

— Как ты ловко управляешь словами, — рассмеялся вампир. — Я не отказываюсь. Я создаю свой идеал.

Он поднялся. Обойдя её, вампир направился к дверям.

— Ты вкусна. Жаль, что ты не девственна и не служишь Господу. Ты понравилась бы мне ещё больше. Но было приятно с тобой поболтать, — он открыл дверь, собираясь уходить, — кстати, меня зовут Эрих, я Шериф Берлина, и я отказался от убийств.

— Молодец, — буркнула Дита. Когда он ушёл, она поднялась, вышла из комнаты, забывая о своём посетителе.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 29 июня 1808 год) Вторник. (Бэн)

«Очередной бестолковый день».

Бэн стоял у дверей комнаты принцессы и пытался успокоить своё дыхание.

«За ним очередная бесполезная ночь».

Ему хотелось ворваться в покои Сенешаля и свернуть Равенсбургу шею, лишь бы тот оставил его госпожу в покое.

«А ещё Дита».

Маленькая пигалица, строящая из себя чёрт знает что. Ведёт себя как королевна, и она прекрасна.

«Божественно прекрасна».

Бэн не думал о ней двое суток, но избавиться от неё так и не смог. И сейчас принцесса сядет к нему на колени и будет смеяться, шутить, обнимать и смотреть в глаза, словно не замечая, что он живой мужчина, который от таких игр чувствует себя не в своей тарелке. Бэн старался обозначить для себя отношение к девушке, однако все попытки найти хоть какое-то хорошее решение сводились к одному: он хотел её, он мог взять её.

Девушка вышла, как всегда нарядившись для Каинитов в премиленькое платьице и собрав волосы в аккуратную причёску.

— Как я тебе? — спросила она, крутясь перед ним.

Бэн лишь отвёл взгляд. Дита словно намерено пыталась его совратить.

— Ты так мил, когда краснеешь, — рассмеялась она, проводя ладошкой по его лицу. Бэн скинул её руку.

Посмотрев в потолок и закусив губу, он грубо отставил:

— Ты ведёшь себя неприлично.

— Прости, не хотела тебя обидеть, — девушка нежно улыбнулась и, оставив его одного, справляться со своими чувствами, вышла в зал.

— Не хотела, говоришь, — Бэн пару раз ударил себя по щекам.

Девушка ждала его у лошади, поглаживая животное по морде и что-то говоря ему по-испански. Бэн отвязал узду и забрался в седло. Дита привычно подала ему руку, и он подкинул её, усаживая к себе на колени. Юноша знал, что ему будет тяжело, и, сосредоточено думая о своей цели, он молча игнорировал болтовню девушки большую часть пути.

В районе Тиргартена Дита прижалась к нему сильнее, и Бэн, осторожно потянув поводья, снизил скорость. Вокруг непроглядный лес, пустая дорога и девушка с ним в седле. Он представил её жаркие поцелуи, прекрасное тело в своих руках…

— Не останавливайся, Бэн, — сказала она, прижимаясь к нему ещё сильнее, — я ужасно боюсь темноты.

— Не бойся, я с тобой, — серьезно сказал он.

— Спасибо, Бэн, я знаю, что ты меня всегда поддержишь!

— Если ты попросишь, — прошептал он, наклоняясь к ней всё ближе.

— Я очень рада, что сдружилась с тобой и Ангелиной. И благодарна тебе за поддержку, — вторя его голосу, прошептала девушка. — Спасибо за твою дружбу.

Бэна словно холодной водой окатило, и он отпрянул от неё.

— Ты конечно очень старый, точнее, опытный, и, наверно, не принимаешь это в серьёз, но для меня важна твоя дружба, очень важна, — заговорила принцесса громче, заметив, что гуль отодвинулся.

— Я понимаю, — он чувствовал себя совершенно протрезвевшим. — Для меня она тоже важна.

Дёрнув поводья, Бэн погнал лошадь быстрее.

Никаких жарких поцелуев и объятий. Гуля словно озарило, что та несуществующая связь, которую он искал столько лет, возможна именно с этой девушкой. Дита захотела поиграть с ним в дружбу, и Бэн не мог себе отказать понаблюдать за развитием её эмоций. И, хотя юноша ждал, чтобы девушка просто отдалась ему, чтобы принцесса влюбилась, как многие до неё, возжелала оказаться с ним в одной постели, её слова о дружбе заставили Бэна изменить своё мнение. Пусть дружба разочаровывала гуля раз за разом, как и носители этих эмоций, Бэн, как заговорённый, продолжал искать её, ставя эксперименты над окружающими его людьми.

Кроме того, юношу не просто влекло к ней: девушка нравилась ему, и гуль Палача хотел нравиться ей. Бэну было хорошо от её нежного голоса, от внимательных глаз и тёплых рук. А то, что его эрегированный член упирался девчонке в бок, Дита даже не замечала. Или игнорировала. Потому что Бэн был её другом. И он хотел им остаться. Это было важно для подтверждения его теорий, для его проверок.

А соитие? Бэн испробовал его во всех возможных вариантах, и единственная женщина, которая его по-настоящему должна была интересовать – это Катерина. А Дита, маленькая инфантильная девчонка, что она понимает в совокуплении? Бэна ждало разочарование, наивные слёзки и глупая мишура про дружбу. Потом Дита будет обижаться и доводить его идиотскими проказами, а может, и ненавидеть. Бэн обвил девушку своей рукой, помогая удержаться в седле, и лошадь ускорила шаг, переходя на галоп.

«Кому ещё в этом городе позволено обнимать тебя?» — Гуль поцеловал принцессу в затылок.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 29 июня 1808 год) Вторник. (Бэн)

Бэну с Дитой пришлось ожидать. Но даже когда их допустили в покои любовников, те не желали оставлять друг друга. Вильгельм успел приодеться, Катерина же была нага, а постель – залита их кровью. Положив голову на колени к Сенешалю, Палач, словно кошка, целовала его пальцы, прокусывала кисть и пила его кровь.

— Закусочка, — промурлыкала она, заметив появление Диты.

Бэн с отвращением посмотрел на Вильгельма. Его голова переполнялась картинками о расправе над ним, и Сенешаль старался не смотреть в его сторону, словно чувствуя его мысли, даже не читая их.

Катерина обняла свою еду, закинула в окровавленную постель и увлечённо стала её поглощать. Вильгельм нежно поглаживал бёдра Палача, стеклянным взглядом смотря на свою любовницу, не обращая внимания ни на слуг, ни на стадо.

Закончив с едой, Катерина резко повернулась к Вильгельму и вцепилась в его губы, страстно целуя окровавленным ртом.

— Напейся с неё, — приказала она вампиру, — и мы сможем задержаться вдвоём ещё на пару дней!

Бэн раздражено сжал зубы. Ещё пару дней? Катерина пропадала у любовника уже вторую неделю!

Вильгельм покорно кивнул и нагнулся к смертной. Катерина тоже продолжила пить кровь и Дита громко застонала, когда вторые зубы проткнули ей шею. Сенешаль, насытившись, отшвырнул девчонку, как что-то ненужное. Подтянув под себя любовницу, он быстро сорвал с себя одежду и прижался к её груди, протыкая её своими клыками. Бэн резко подхватил Диту и выскочил за дверь. Смотреть на это было невыносимо.

Раны на шее девушке вампиры не закрыли, и из маленьких точек текла кровь.

— Надо перевязать, — сказал Бэн, пытаясь успокоиться.

— Не надо, сейчас пройдёт, — раны на шее и вправду быстро затянулись, — вампиры должны мне дать крови, — упрямо заявила девушка.

— Попросишь у Петра, — грубо дёрнул её Бэн, утягивая подальше от покоев госпожи.

— Я должна просить у клиентов, — настойчиво повторила Дита.

— Не ходи туда больше! — Бэн подхватил её под руки и быстро понёс по коридорам. Дита умолкла. Спорить с ним было бесполезно.

Донеся её до конюшен, он закинул девушку в седло и стал ходить рядом, пытаясь успокоиться. Дита печально вздохнула. Она помнила чувства, которые её переполняли, когда Джетт проводил время с Фантагиро. Смертная, конечно, быстро смирилась и терпеливо ожидала, чтобы вампиры приглашали её к себе. Тем более принцесса любила Фафи, и любовница её хозяина всегда была добра к ней. Вильгельм же ей не нравился. И, очевидно, не нравился и Бэну.