Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

Она остановилась напротив, в нескольких шагах от них, скрестив руки на груди и чуть заметно улыбаясь. Реанэсс была высокой, поджарой, с сильным, но при этом гибким телом, округлыми подтянутыми бедрами и на удивление мощными плечами, укрытыми подбитым волчьим мехом плащом. Сквозь темную плотную ткань ее штанов и куртки проглядывали крепкие мышцы – королева не гнушалась работы и любила ее; она знала столярное ремесло, считалась своей среди каменщиков и кузнецов, по весне вместе со всеми бралась за плуг, и за это Шедавар бесконечно уважала ее. Впрочем, назвать ее простой эльфийкой не смог бы никто – даже тот, кто не знал ее лично. Одного взгляда на Реанэсс хватало, чтоб понять – эта женщина умна, наблюдательна и сильна, во всех смыслах. Да и черная вязь рун, цепочкой спускающаяся от уголка правого глаза к скуле, говорила сама за себя. Золотые эльфийские глаза ее со временем немного поменяли цвет, налившись по самому краю радужки луговой зеленью, и поэтому взгляд у нее был немного лисий, хитроватый – но при этом властный. Не только это отличало эльфийку от ее подземных собратьев: волосы Реанэсс тоже словно впитали солнце, и пепельная мягкая копна, зачесанная назад и прихваченная кожаной тесьмой на лбу, отливала бледной рыжиной, а кожу ее покрывал чуть заметный загар, с годами окончательно закрепившийся. У королевы была широкая челюсть, высокие скулы и нос с едва заметной горбинкой; голову она всегда держала высоко, глядя на всех немножко сверху. В этом не было надменности, однако рядом с Реанэсс Шедавар ощущала себя немного скованно – даже она. Впрочем, рядом с королевой Аэль-Роадана другие эльфы походили на суетливых муравьев, тут уж ничего не попишешь.

Шедавар подошла к ней ближе, почтительно склоняя голову:

- Здравствуй, Реанэсс, королева Аэль-Роадана. Да сохранит Небо тебя и твой клан. Жить ему и здравствовать средь этих гор, не зная врагов.

Реанэсс разомкнула руки и церемонно поклонилась в ответ.

- Здравствуй и ты, Шедавар, королева Лореотта. Да сохранит Небо тебя и твой клан. Жить ему и здравствовать средь этих гор, не зная врагов. Проходи в мой дом и раздели со мной мой хлеб.

Они пожали друг другу руки, и с ритуальным приветствием было покончено. Реанэсс легонько хлопнула Шеду по плечу, и та ответила ей теплой улыбкой.

- Давненько я тебя не видела, Шеда, - королева Аэль-Роадана кивнула охранницам Шедавар и вновь взглянула на женщину, - За письмами и вовсе забыла, что такое живое общение.

- Дела, Реанэсс, - хмуро отозвалась та, - Я и сама не помню, когда последний раз встречалась с кем-то из глав племени.

- Да оно и понятно. Сейчас ты тоже вряд ли просто так заехала в гости, я верно понимаю? – она вопросительно склонила голову к плечу, буравя Шеду внимательным взглядом. Эльфийка кивнула, все так же хмурясь, - Хорошо. Идем. Твоих стражниц примут, о животных позаботятся – а мы с тобой потолкуем с глазу на глаз.

Они зашагали в сторону Аэль-Роадана, негромко переговариваясь о насущных делах. Ни слова о Дикой Охоте никто не произнес – все сводилось к урожаю зерна, к торговым поставкам из Таврании, к детям, появившимся в кланах. Охранницы, забравшие Кошку, шли на почтительном расстоянии позади, чтоб не мешать королевам. Мимоходом Шедавар разглядывала стройку, растянувшуюся кольцом вокруг всего города, и в сердце ее теплилась надежда: вряд ли Реанэсс просто так застраивала землю. Прямых согласий она в письмах не давала, однако сейчас все на это указывало, и Шеда ощутила, как гора с плеч немного сдвинулась, став на несколько пудов легче.

Эсс был смешанным кланом, и здесь Шедавар видела и женщин, и мужчин, и детей. Несмотря на это, по численности в племени клан шел третьим после Лореотта и Эрты, города мужчин из ветви Ниир. Эльфы никогда не были плодовитыми, а с учетом того, что молодые часто уходили в другие кланы, города разрастались медленно. Каждый правитель лелеял мечту, что однажды его клан будет главенствовать над всеми, однако со времен ухода Инведаар это первенство удерживал клан Вар, и отдавать власть кому-либо другому Шеда не собиралась.

За стеной уже кипела жизнь – Аэль-Роадан просыпался, и зимнее солнце пробиралось по выбеленным поземкой расчищенным улочкам. Шедавар видела кузницы с рядком закопченных труб, ощущала запахи снеди, слышала окрики наставников и наставниц со стороны тренировочного плаца, и понимала, что ее людям придется здесь нелегко. Они были другими – более тихими, лишенными суеты… И еще чего-то. Они были не такими пестрыми – Шедавар уже видела среди обитателей Аэль-Роадана молодых эльфов с волосами, не лишенными цвета, и с голубыми либо темными глазами. Рожденные в подземельях по-прежнему оставались бледными и словно выцветшими, однако в них уже поселилось что-то иное, странное и острое ощущение жизни, которого их пещерные собратья были лишены. Шеда смотрела на них – и в ней боролись противоречивые чувства: с одной стороны, что-то внутри нее ворчало и воротило нос от нового быта, так напоминающего человеческий, но с другой стороны, она понимала, что он притягивает ее. Она отрицала такую жизнь – и желала ее, пока еще втайне даже от себя самой.

Прохожие, замечая татуировки на ее лице, низко кланялись ей, сгибаясь чуть ли не в пояс. Короли иных кланов почитались практически так же, как повелитель родного, а потому краем уха она слышала благословения в свой адрес и приветствия. Эльфы отрывались от работы, чтоб взглянуть на нее – однако их внимание не было назойливым: скорее, почтительным, но не более того. Реанэсс вела ее к центру, туда, где находился Дом Королевы, и по пути охранницы Шеды, забрав зверей, оставили ее на попечение Реанэсс, взяв на себя заботу о химерах. Для них в наземном городе была выделена огороженная площадка, чтоб гости других кланов могли оставлять химер там. Звери не слишком любили сидеть за заборами, однако их особо никто и не спрашивал. Ловить их по окрестным горам Шедавар не собиралась – а уж с характером Кошки такое времяпровождение химера ей бы обеспечила непременно.

Реанэсс провела ее практически через весь город, и вскоре они вышли к длинным, вытянутым зданиям казарм, сразу за которыми начинался плац. Мимо Шеды проскакала какая-то молоденькая девчонка, и сердце королевы пропустило удар – в ее сознании эльфийские черты лица никак не вязались с темной косой, хлещущей ее по плечам. Цвет был насыщенным, почти черным, и Шедавар отстраненно подумала, что когда-то давно это не было такой редкостью, как ныне. Реанэсс, поймав ее взгляд, приподняла уголок губ:

- Четвертое поколение, выросшее под солнцем. Они уже совсем не похожи на пещерных мышей, - в ее голосе Шеде послышалась гордость, но точно она сказать не могла. Королева Лореотта коротко усмехнулась:

- Да и ты уже не такая, как мы – хоть и в подземельях родилась.

Реанэсс хмыкнула:

- Жизнь здесь имеет свои плюсы. В какой-то момент начинаешь понимать, что мир не стоит на месте. В пещерах это понимание было слишком далеко от меня.

Разговор свернулся, и до самого Дома Королевы они шли в тишине. Здание практически ничем не отличалось от остальных строений в городе – разве что фундамент был повыше, а у крыльца стояли часовые. За крепкой сосновой дверью начинались сени, завешенные шкурами, на стенах виднелась вязь колдовских охранных рун. Нырнув под одну из шкур, завешивающих вход в комнату, Шедавар огляделась. Она уже бывала здесь, и с годами ничего не изменилось: те же четыре широкие жаровни, расставленные по углам зала, стол, вокруг которого стояли колченогие стулья, запах дерева и жженных трав. У дальней стены находился еще один стол, застеленный картами и письмами, на нем же красовалось несколько бутыльков с прозрачной жидкостью, и Шеда не сумела сдержать блаженную улыбку: в Аэль-Роадане делали странный напиток на пшеничных зернах - горень, до того крепкий и обжигающий, что из глаз искры сыпались, а наутро после попоек голова гудела, будто на нее медный таз надели и колотили по нему со всей силы. Шедавар любила эту дрянь едва ли не так же сильно, как тавранский вересковый мед. Реанэсс жестом указала на один из стульев, и, пока Шеда разбиралась с плащом и устраивалась, разлила по двум деревянным кубкам напиток, прихватив бутыль с собой. Она опустилась за стол напротив королевы Лореотта и протянула ей кубок.