Сыны Всевышнего (СИ)

Роман с тоской посмотрел на его тонкие изящные запястья и точёные кисти рук, ужасно напоминающие ему Бергера – нет, ему некого угощать, потому что неизвестно, когда они с Кириллом теперь увидятся. Скорее всего, уже в школе… Как же ему не хватает Бергера!!!

– К тому же, зная о моей постыдной слабости к сладкому, мне преподнесли втрое больше, – с улыбкой добавил Аверин, вылавливая из кучи подарков последнюю конфетную коробку.

Роман непроизвольно вздрогнул, услышав слово «слабость».

– Вы идите. Я тут посижу. Что-то я устал. От общества.

– И вовсе ты не устал, – безжалостно разоблачил его учитель. – Ты – как бы это помягче выразиться – нахлебался всякой грязи до тошноты. Трудно было не заметить, как ты откровенно сканировал каждого, кто подходил к тебе с поздравлениями и кривился так, будто вынужден общаться с отбросами общества.

– Я не виноват! – немедленно огрызнулся Роман. – Я ничего не делал! Стоит мне на кого-то посмотреть, как я всё про него знаю – весь компромат. Безо всяких сознательных усилий с моей стороны!

Николай Николаевич скрестил руки на груди и склонил голову набок, сочувственно разглядывая искренне возмущённого подростка. Его красиво очерченные губы дрогнули от едва заметной улыбки.

– Рома, эта болезнь очень легко лечится – смирением. Вот смотришь ты на человека и понимаешь, что он, к примеру, сплетник. Так ты сразу себя – мордой об стол – мол, я ещё хуже! Какое мне дело до чужих грехов? Со своими бы разобраться! Он – злопыхательствует, но никого не убил, а я… Напомнить тебе, Рома, чем вы с Рудневым занимались?

Настроение Романа, и так неважное, сразу резко упало ниже критической отметки. Стало так тошно! Он рухнул на постель Бергера лицом вниз и накрыл голову подушкой.

– Ром, давай вернёмся к гостям, – тихо попросил Николай Николаевич с совершенно бергеровскими интонациями в голосе и погладил подростка по спине между лопаток. Он сел в кресло и придвинулся поближе к кровати. – Пусть информация идёт, а ты её не цепляй. Она тебе нужна? Нет. Ну, так и говори себе!.. Пойдём! Я тебе в качестве противоядия про каждого что-нибудь хорошее расскажу. Ты учти, что от твоего состояния, от частоты твоих вибраций зависит и восприятие. Ты же знаешь, что, когда человек влюблён, ему всё вокруг кажется сказочно прекрасным. Вот и влюбись! Смотри на всех с любовью!..

Роман выглянул из-под подушки и окинул учителя скептическим взглядом.

– И что ты вбил себе в голову, что не любишь сладкое? – с подозрительным энтузиазмом продолжил Николай Николаевич, стаскивая с романовой головы подушку и отбрасывая её подальше. – Шоколад отлично снимает стресс, – он вынул из стопки на столе коробку конфет и решительно разорвал прозрачную упаковку. – М-м-м… Обожаю сливочную начинку! – он спрятал конфету за щекой и поставил коробку под нос Роману. – Попробуй!

Роман, вздыхая, выбрал конфету в виде розочки и отправил её в рот. Сладко. Не то, чтобы приторно, но – чересчур. Пахнет празднично – это правда. Ну, тонизирует – да. Попробовать что ли ещё для чистоты эксперимента? Вот эту – овальную… Эта, пожалуй, получше. Начинка у неё фруктовая, кисленькая. Можно съесть ещё одну такую. А вот эти квадратные интересно с чем? Шоколадная начинка – горьковатая и с привкусом коньяка – эти, надо признать, самые удачные…

– Может, чаю? – с улыбкой поинтересовался Николай Николаевич, когда конфетная коробка опустела уже наполовину. Серые глаза учителя лукаво сияли.

Роман замер с очередной конфетой в руке: он забыл о присутствии Аверина! Интересно, он только выглядит перед ним, как сумасшедший или… Похоже, все эти манипуляции с сознанием дорого ему обходятся!

– Пойдёмте, – криво усмехнулся он, отодвигая коробку и садясь на постели. – Мне срочно надо заесть это чем-то солёным...

====== Глава 117. Масонский заговор ======

Возвращение Романа было тут же замечено.

– За стол, юноша! За стол! – чьи-то сильные пальцы сомкнулись на его предплечье. «Анатолий Иванович Вершинин, – услужливо подсказала память. – Преподаёт в МГИМО. Служит в «органах». Козерог. Карта вполне себе гармоничная, но сильная – много соединений планет. Циничен – сверх всякой меры. Подарил золотой Parker. Сказал – пригодится, потому что стану важным человеком. В активе – гипноз и набор каких-то подозрительных психотехник».

Анатолий Иванович, крепко обнимая Романа одной рукой за плечи, налил ему тем временем вина и подмигнул, протягивая полный бокал:

– Выпьем за наше знакомство, Рома! Надеюсь, оно будет до-о-олгим… – Их бокалы с тихим звоном встретились в воздухе.

Вино Роман только пригубил и с усмешкой отметил, что его собеседник поступил также.

– Давай, я за тобой поухаживаю, – не терпящим возражений тоном заявил тем временем Анатолий Иванович и потянулся к заливному.

– Только не рыбу! – с отвращением воскликнул Роман, заставив своего непрошенного благодетеля нервно отдёрнуть руки. И тут же улыбнулся любезно, – Ненавижу рыбу.

Вершинин рассмеялся – правда, глаза его при этом оставались холодными, как льдинки – и нагрузил тарелку Романа с учётом его гастрономических предпочтений.

– Сколько тебе до аттестата осталось? – полюбопытствовал он, с явным удовольствием смакуя отвергнутого Романом заливного судака.

– Этот год и ещё два, – доходчиво объяснил Роман, разглядывая собеседника. Военная выправка Вершинина бросалась в глаза даже в совершенно домашнем и абсолютно не мужественном свитере, в который он был сейчас одет. Даже в том, как он зачёсывал назад русые с проседью волосы, тоже было что-то такое… уставное.

– Отлично! Как раз успеем тебя подготовить! – одобрительно отозвался Анатолий Иванович.

Роман почти не удивился: логическая цепочка событий, следующая за его знакомством с профессором МГИМО, выстроилась в его мозгу практически сразу, как тот представился. Да и намёки Радзинского на его предполагаемую будущность были слишком явными – шутки шутками, но в каждой, как говорится, шутке…

– Постараюсь оправдать Ваше доверие, – с лёгким оттенком иронии заверил он Вершинина. – Приложу все силы, чтобы стать достойным… Чего, кстати? Не могли бы Вы чётко озвучить сверхзадачу?

– Творить историю, – с нехорошей усмешкой ответил профессор, внимательно следя за его реакцией.

Роман спокойно дожевал индейку и глотнул вина – спасибо, этот доброхот не налил ему водки!

– М-м-м… Масонский заговор?! – восхитился он, с явным ехидством поглядывая на профессора своими непроницаемо чёрными глазами.

Тот загоготал так, что все в недоумении обернулись.

– Кеша! Что у этого ребёнка в голове?! – с восторгом всхлипывал Вершинин, самозабвенно колотя ладонями по столу.

– Это я и сам хотел бы узнать, – настороженно откликнулся с другого конца стола Радзинский. Он взял свой стул и переместился поближе, втиснувшись в просвет между любезно подвинувшимися гостями. – Что ты опять учудил, Ромашечка? – с опаской поинтересовался он, встряхивая длинными седыми волосами.

Роман пренебрежительно дёрнул плечом.

– Вы меня обижаете своим недоверием, Викентий Сигизмундович. Я всего лишь пошутил…

– Ах, пошутил… – Радзинский смерил его внимательным взглядом. – Олежек, передай минералки, – он толкнул плечом друга своего детства. – Где твой стакан? – обратился он к Роману. – Держи, ребёнок… – Роман с благодарностью принял из его рук наполненный водой стакан. – Так чем же ты так развеселил дядю Толю?

– Он вербовал меня в творцы истории, – усмехнулся Роман. – Мне показалось, что он пытается втянуть меня в жидо-масонский заговор…

– Толь, ну, что ты болтаешь? А? – нахмурился Радзинский. – Кто тебя за язык-то тянет?

– Да вот этот парень и тянет! – Вершинин ткнул пальцем Роману под рёбра и зачем-то ещё и пощекотал.

Роман сдержанно зашипел и перехватил шаловливую профессорскую руку.

– Я сломаю Вам пальцы, если Вы попытаетесь сделать так ещё раз, – злобно процедил он, и так сверкнул глазами, что, будь профессор бумажный, он бы вспыхнул.