В поисках человечности (СИ)

Бэн предложил своей хозяйке стул, и та села к нему спиной.

Вильгельм взял Диту за предплечье и подтянул к себе поближе. Он прокусил её, и девушка вновь застонала. Вильгельм на мгновение дёрнулся, теряя контроль, но кровь девушки успокаивала. Её было много, и она действительно «топила зверя». Быстро придя в себя, Вильгельм отвернулся от подруги. Ему часто не хватало крови, из-за своих пристрастий вампир с трудом находил себе жертв. Вильгельму не нравилось убивать, но каждый вечер ему приходилось наполять свои вены, только чтобы его любовница могла насыщаться и пить его крови. Но говорить об этом, жаловаться, Вильгельм ни за что не стал бы. И он не хотел, чтобы Катерина знала, что Сенешаль почти теряет контроль над собой, стоит ему только почувствовать живительную кровь на своих зубах. Девушка была вкусна. Не настолько, чтобы назвать её лучшей, но достаточно хороша. Вильгельм считал себя настоящим ценителем, и для полноты вкуса в ней не хватало многого. Но выбирать не приходилось, и, в сравнении с его последними жертвами, кровь Диты была очень даже приятна.

— Хватит! — Резко прервала его девушка, когда вампир только вошёл во вкус.

Вильгельм отпрянул, чувствуя внутреннее раздражение. Он не понимал, почему должен слушать её.

— Мне нужна вите для поддержания себя. Вы выпили слишком много. — Пояснила она.

Сенешаль недоверчиво посмотрел на девушку. Её шея всё ещё была проколота его зубами, и ему нестерпимо хотелось продолжить питаться, но он итак показал свою несдержанность перед Катериной.

— Я покормлю её. — Вставила Катерина, которой к тому времени Бэн любовно обкромсал волосы, оставляя на голове короткий мальчишеский ёжик.

Палач прокусила свою кисть и уложила её к себе на ноги. Дита нерешительно подошла ближе и потянулась за её рукой. Бэн слегка надавил девушке на плечо.

— На колени, — шепнул он ей, поясняя, как следует принимать кровь у вампиров.

Дита бросила на него презрительный взгляд, но подчинилась и, прижавшись губами к неподвижной руке Палача, стала пить её. Катерина, улыбнувшись, кивнула своему слуге, давая понять, что тот верно воспитывает строптивую девицу, а потом погладила Диту по волосам, как гладят домашнего питомца, пристроившегося на руках у хозяина. Никакой доброты или нежности в этом жесте не было. Нет, Катерина была повелительницей, и она была довольна своей собственностью.

Когда девушка напилась и подняла свои благодарные сияющие голубые глаза на госпожу, Катерина ласково приподняла её за подбородок и указала на дверь.

— Можешь идти.

Дита кивнула и, снова сказав на прощание «пока», но лишь Катерине, вышла из покоев вампиров.

— Хочу её себе! — Мечтательно сказала Палач.

— Я обговорю эту возможность с Петром. — Кивнул ей Вильгельм.

— Просто забери её. Пусть живёт тут! — Катерина была настойчива.

— Карл Шрект может быть недоволен. Я сделаю, что смогу.

Катерина посмотрела на дверь и зарычала. Она не терпела отказов.

Резко поднявшись, девушка поспешила в город, выполнять свой долг. Бэн собрал её волосы и, бросив недовольный взгляд на Вильгельма, вышел за госпожой.

Дита бегала по длинному коридору и рассматривала узоры и картины на стенах. При этом она шумела, посвистывала, ойкала и стучала каблуками. Из комнат выглядывали удивлённые слуги и охранники, но девушка не обращала на них внимания. Когда мимо неё промчалась Катерина, Дита замерла, собираясь что-то сказать, но вампирша со скоростью ветра исчезла из залов Шарлоттенбурга. Пожав плечами, Дита снова принялась скакать, играя в классики на клетчатом паркете. Бэн поймал её за руку и, приложив палец к губам, шикнул.

— Не шуми.

Удерживая её за руку, он повёл девушку к выходу.

— Катерина и Вильгельм – любовники? — Спросила она достаточно громко.

Бэн резко остановился, и она почти врезалась в него.

— Такие вещи вслух не говорят! — Грозно шепнул он ей и снова потащил.

Дита фыркнула, но стала говорить немного тише.

— А инструмент у Джетта в штанах побольше, чем у Вильгельма.

Бэн дёрнул её ещё сильнее, так, что девушка подавилась своими словами, и ускорил шаг настолько, что ей пришлось бежать. Её болтливость была неуместна, безумно вульгарна, но Бэну хотелось смеяться над её глупыми, наивными словами. Но во дворце Шарлоттенбурга такое позволить себе было нельзя.

По дороге назад Бэн говорил с ней намного более охотно. Она поднимала ему настроение. И от девушки веяло простотой, которой не было ни в одном живом человеке, с которым он общался. А тем более такого не было в мертвецах и их слугах, что окружали его ежечасно.

— Ты ухаживаешь за своей госпожой? — Спросила девушка, когда они уже почти добрались до капеллы.

— Да. — Бэн кашлянул. Ему не хотелось говорить о своей тайной страсти.

— Твои руки пахнут так же, как и её тело, — сказала Дита, наклоняясь к его кистям, и Бэн невольно отдёрнул их, не позволяя ей приблизиться.

— Держись подальше от личных дел вампиров!

— Катерина особенная, — сказала Дита, и Бэн был уже готов это подтвердить, но Дита добавила, — она совершенно бесчеловечна.

— Не тебе судить. — Бэн был с ней согласен, но никогда не решался говорить этого вслух.

— И очень красива. Словно ангел. Ангел смерти. Не хотела бы я оказаться у неё на пути.

— Ты видела её всего несколько раз.

— Я пробовала её кровь.

— И что?

Девушка не ответила.

— Я пью её кровь столетиями. — Заметил Бэн.

— Вкусненькая, — рассмеялась Дита. — Лучше, чем пряники.

Когда они остановились рядом с таверной, Бэн быстро стёр улыбку со своего лица, чтобы её не заметили мужчины, что явно дожидались Диту, и чтобы сама девушка не заметила этого.

Гули во главе с Анжело, обнаружив, что сделала Дита с их сёдлами, столпились у входа в таверну и дожидались её. Бэн ссадил её с лошади, и Дита неуверенно осмотрелась, обдумывая, где бы спрятаться. Бэн спустился за ней и, подталкивая, подвёл к таверне.

— Я предупреждал, — сказал он ей, обходя и бросая перед рассерженными гулями.

Слуга Палача вошёл в капеллу, направляясь к Марианне отчитаться, что девушка из стада была возращена. И дальнейшая судьба Диты его не касалась. Он не только не собирался поддерживать её, он сам сдал девушку Анжело.

— Как прогулочка? — Спросил Ромео, обходя её и закрывая ей пути к отступлению.

— Прекрасно, подкормила вашего хозяина.

— Молодец, а теперь иди и чини сёдла. — Кристьян протянул ей иглу и моток нити. Дита убрала руки за спину, не принимая дары.

— Ваши сёдла – вы и чините! — Дита опустила голову и сжала губы, готовясь к любым нападениям.

— Что за столпотворение? — Раздался детский голос за спиной у Ромео.

Всех гулей как рукой смело. В мгновение ока все покинули проход в таверну, и Дита, вздохнув, оглянулась. Рядом с ней стояла маленькая девочка, от силы лет десяти. На ней было лёгкое, не по погоде, светлое простое хлопковое платье. Девочка улыбнулась и жестом предложила Дите пройти.

— Я к тебе, — сказала девочка.

Дита кивнула, радуясь, что избавилась от гулей, и что новая вампирша – милый маленький ребёнок.

Девочка близко к ней не подходила, держалась немного в стороне, но Дита и не настаивала. В таверне Бэн что-то оговаривал с Марианной, и при виде девочки оба низко опустили головы. Девочка им тоже кивнула и, словно зная дорогу, повела Диту в комнаты для гостей. Выбрала подземную, самую простую, без пафосных украшений и яркого света. В комнате стояла лишь небольшая софа и низкий столик с парой книг. Дита сразу схватила книги, не обращая вниманию на вампиршу. Она так соскучилась по чтению, что согласна была почитать даже корабельный журнал и бухгалтерские сводки.

— Меня зовут Яснотка. А это – моя дочь Эрилес, — сказала вампирша, закрывая дверь.

Дита обернулась взглянуть на вторую вампиршу, что прошла незаметно, и, увидев их, закричала.

Обе вампирши были из клана Носферату. Трудно сказать, были ли они девочками – пол и возраст у Носферату не определить. Вампирши были невысокие, как дети, сморщеные и уродливые. У Яснотки кожа выгнивала кусками, отваливаясь и обнажая кости. В местах, где кожа ещё была цела, она вспухала подгнившими бугорками и гнойниками. Глаза были большим чёрным пятном, а волосы напоминали гнилую солому по виду, цвету и запаху. Её дочь, Эрилес, была почти лысой, слабые чахлые волосины с трудом прикрывали её покрытую шипами и наростами голову. Глаза её смотрели в разные стороны, и было непонятно, куда она глядит, а шея была распухшей, как будто её покусали пчёлы, отчего казалось, что шеи и вовсе нет – одно сплошное тело, покрытое шишками и иголками.