В поисках человечности (СИ)

Анжело, заметив, что девушка всплывать не собирается, нагнулся к воде и попытался её ухватить. После потери крови он всё ещё был ослаблен и, нагнувшись слишком сильно, почувствовал головокружение. Мужчина уже хотел бросить это занятие, но нащупал её руку и резко выдернул на поверхность. Принцесса сразу стала отплёвываться и, хватаясь за него, выбралась на мостик.

— Мурло[3]. — Буркнула Дита на него и, выжимая на ходу одежду, побежала к капелле.

Анжело усмехнулся и мысленно отметил, что девушка боится воды. Это можно будет использовать.

Дита со стиркой не справилась, и, хотя Марис работала неплохо, её одной не хватило. Бельё развешивали уже заполночь. Роман сердился, что девушки копаются, и, хотя у Марис до следующей недели клиентов не намечалось, он подгонял и её. Дита предполагала, что Марис ждут во втором зале смертные мужчины, покупающие шлюх, но, когда они закончили, Роман отвёл блондиночку на склад. На удивлённые взгляды Диты он пояснил, что Марис занимается бухгалтерией. На предложение принцессы помочь, Роман накричал на неё и отправил срочно переодеваться и идти к клиентам.

После трёх часов ночи Диту действительно посетили. Две сестры – Мария и Анна. Обе светловолосые, светлокожие. Они были красивы, но что-то странное в их внешности отталкивало, как и от многих Каинитов. И, несмотря на то, что они были близняшками, отличить их было легко. Мария была одета в чёрное бархатное платье, почти без вышивок, в очень тугом корсете, который вышел из моды уже несколько десятилетий назад, и в таком же тёмном плаще с красной подкладкой. Анна же была в сине-зелёном платье, по последней моде от Кутюр с талией под грудь, большим количеством деталей и рюшечек, вставок и вышивок. По всей длине подола шёл невероятно красивый и искусно сделанный узор из золотой и серебряной нити.

Женщины спустились в комнаты для клиентов вместе, но питались по очереди. Специально для таких модниц, Пётр отделал подземную комнату в стиле шикарного барокко, с дорогой мебелью и яркими светильниками, чтобы гости могли оценить вложенные средства.

Мария пить не спешила. Сперва она начала расспрашивать о происхождении девушки, об Испании. Вампирша явно была в курсе жизни принцессы и невероятно сильно интересовалась светской жизнью королевских особ. Дита рассказывала немного, вспоминать свою смертную семью ей не хотелось. После прихода Наполеона к власти, Бурбоны были изгнаны из Мадрида.

Анна же разговаривать не стала. Выпила много, много дала и, поблагодарив, удалилась.

Остаток ночи Дита проскучала в общем зале. Бессмысленные вечера начинали её удручать. А ведь в коридорах Петра простаивало огромное количество книг. Девушка решила выпросить у него хоть что-то, чтобы развеяться.

Но Пётр принимать её отказался и, послонявшись по трактиру, Дита позавтракала и пошла спать.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 17 мая 1808 год. День). Понедельник. (Амалия)

Лару Дита отыскать не смогла. Красивый воротничок так и лежал у неё в кармане, и хранить без дела такую прелесть было глупо. Пообедав, Дита вернулась в спальни, когда все девушки отправились на работу, и, отыскав прорез в матрасе Лары, засунула туда её кружево.

— Ты что делаешь? — Возмущённо окликнула её какая-то девушка, — это мой матрас!

— Твой? Извини, я думала, это место Лары, — Дита смутилась.

Вторгаться в чужое личное пространство она не собиралась.

— Лара? А что тебе с вещей Лары? — Девушка как-то странно на неё посмотрела. Дита её раньше не видела, возможно, она новенькая или из соседней комнаты.

— Я её кружева нашла, — Дита показала воротник, — хотела положить, чтоб не потерялся.

— Можешь в общую кучу кинуть, — девушка вздохнула, — или себе оставь. Лара умерла. Её позавчера съел Жак. Как же я ей завидую...

Дита в ужасе смотрела на очередную сумасшедшую.

— Завидуешь?

— Это такое блаженство – умереть, пока господин пьёт твою кровь.

— Ты давно тут?

— Пару лет. До этого в соседней комнате жила, но там для меня слишком жарко. Тут спокойнее. — Девушка запихала что-то в свой матрас и ушла.

Дита осталась стоять одна с этим проклятым воротничком, который Лара вязала несколько дней, чтобы вампир её потом просто съел. И девушки, которые жили с ней вместе годами, считают, что она счастливица. Возможно, Лара действительно счастливица, потому что смогла спастись из этого ада. Но Дита умирать не собиралась. Её ждал Джетт, и она будет жить и стараться ради него. Пристроив воротничок к своей рубашке, она пошла в зал. Сегодня она будет обслуживать и смертных, и гулей. И будет улыбаться и стараться, чтобы Джетт был ей доволен.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 17 мая 1808 год. День). Понедельник. (Амалия)

Первая половина дня прошла довольно успешно. Посетителей у Диты было мало, зато те немногие, что появились, оставили денег, и принцесса уже планировала, что сможет купить себе из еды на эти монетки. Но после восьми появился Анжело, и, похоже, засел надолго. Сначала он с дружками заказал еды и выпивки. Над девушкой теперь подшучивали все, и Дита просто кипела от злобы. Она даже придумать не могла, что бы сделать такого, чтобы они её не заподозрили, но и чтобы порядочно им навредить.

Дита добавила перцу в одну из тарелок, а в другую сыпанула соли. Спрятавшись за стойкой Марта, она наблюдала, как отплёвываются гули. Стараясь не улыбаться, подошла и пообещала поменять блюда, поругав повара. Они, конечно, догадались, что это её рук дело, но виду не подали.

Когда Дита поднесла им новую бутыль вина, и Анжело приказал ей откупорить бутылку, чтобы разлить по кружкам, Кристьян пригвоздил ножом рукав её рубашки, когда она потянулась к дальнему концу стола. Она попыталась дёрнуться, но Ромео с другой стороны прибил ей вторую руку. Мужчины смеялись над её дёрганьями и рычаниями. Анжело стал поливать её голову вином, другие тыкали её вилками, обзывая бесплатным ужином, потом ей за шиворот запихали остатки еды и отпустили. Дита выбежала из зала озлобленная, как лев, красная и рычащая. Добежав до кухни, она подобрала ведро с накопившимися помоями и так же бегом вернулась в зал. За ней бежал Роман, крича и предупреждая, но девушка его не слушала. Домчавшись до стола обидчиков, она попыталась облить их всех остатками с кухни, но сидящий крайний – Маркус – успел подскочить и перехватить её руку. Ей удалось плеснуть лишь на самых крайних, но досталось и Анжело, так что она была довольна. Мужчины вскочили, но примчавшийся Роман схватил её за волосы и начал извинятся перед гулями. Диту он быстро утащил из зала, Анжело же остался со своими дружками. Старший слуга был уверен, что ей итак достанется от Романа, а нарушать указа Вильгельма он не желал.

Роман оттащил девушку до кухни, там, отпустив и пару раз гаркнув, отправил переодеваться. Дита, пожав плечами, пошла в спальни.

Роман не стал вмешиваться в эти разборки – он уже понял, что Дита так просто не сдастся, и метод кнута на неё не действовал. Теперь следовало применить метод пряника. Кроме того, Анжело начинал действовать на нервы, постоянно задевая девушку. Даже после разговора с Петром он не угомонился.

Когда Дита переоделась, она явилась на кухню и, встав перед Романом, спросила своим привычно обиженным голосом:

— Опять в зал работать?

— Сиди тут. Через полчаса выйдешь для клиентов.

Дита заняла стульчик где-то в углу, и, напевая себе что-то под нос, смотрела на пыхтящую кастрюлю. Роман же обдумывал, как лучше перейти от жестокости к пониманию. Дита не примет его наигранную доброту. Изредка косясь на девушку, разглядывая её, пока мимо мелькали девицы и поварята, он невольно залюбовался ею. Она была красива, молода и, очень естественно, по-детски, проста и легка. Во многих её действиях чувствовалось ребячество. Даже её нездоровое упрямство было похоже на детские игры. Оглядевшись, Роман взял со стола небольшой мешочек и насыпал туда пару пригоршней сухарей.