Морок (СИ)

Десятый день пребывания на территории корпусной базы, заполнился вливанием «свежей крови». В часть привезли сразу тридцать молодых бойцов. Большая часть из них (двадцать единиц) ушла «понимать» службу в роту. Остальная десятка не смело перешагнула порог казармы взвода охраны. Время прибытия молодых пришлось на послеобеденный час, в то время когда часть стариков отсыпалась перед заступлением в караул. Молодым выдали по комплекту хэбэ, мыло, портянки, и направили для получения полной объёмной информации к той части гусей, что успели «всосать» службу за короткие десять дней. Дежурный по взводу Колчанов, он же Змей, распорядился дать новоприбывшим общие представления о здешних порядках и нравах, подготовить так сказать необстрелянных новичков к суровым реалиям службы. Те с готовностью подсели к сотоварищам, и негромко вполголоса, стали объяснять им иерархическую лестницу, наперёд предупреждая, как более опытные, что тут можно, а что нельзя. Те внимательно слушали, кивали и несмело бросали взгляды на дальние койки спящих дедушек. В гражданской жизни их перекармливали страшилками про армию. Но, то «на гражданке»… Там можно на сей счёт и посомневаться, где-то и побравировать. Здесь же всё иначе… Тесный казарменный мирок с его старожилами смачно дышит в лицо, обволакивая сознание, даже пока не страхом, а обещанием… Обещанием очень скоро показать то, что причитается молодому воину на первом году службы. Причём в мозгу крутиться убаюкивающая пластинка: «Это испытание проходили все! Пройдёшь и ты, куда деваться». Мысль о сопротивлении заведомо кажется нелепой и абсурдной… И невозможной.

Олег с интересом всматривался в лица ребят, пытаясь угадать в них, если не родственную душу, то хотя намёк на отвагу. Что-нибудь вроде огня в глазах, того, что принято называть дерзинкой, вызовом. Но статичные лица новобранцев были одинаково пугливы и донельзя кротки. Он вздохнул… Вечером их обкатают сменившиеся старики с караула, и не один… Ни один не залупнётся, как он… Жаль… Или нет? Ведь таких как он — единицы, а единицы это скорее исключение, чем правило. Правила малюют черным по белому, жирно выделяют и по ним живут, ставя их в каноны быта. А исключения, что ж… Их обводят красным и стараются не выпячивать, больно то… Мало ли, где прыщ вскочит. И вообще, в семье не без…

Олег усмехнулся своим мыслям, между делом смоля сигаретку. Лично он, конечно, не считал себя ни уродом, ни прыщом. Скорее наоборот… Не желание становиться в колею, было его типовым, родным качеством. С младых лет… С детдома… Он был перпендикуляром для ВСЕХ. Головной не считал, что это плохо. Плыть против течения не глупость. Это Поступок. Течение оно ведь тоже может устать, и тогда… И тогда твоя ВОЛЯ окажется значимее всех писаных и неписаных правил.

В пять часов дневальный проорал «подъём» для заступающих в караул. Деды лениво встали с коек, предоставляя заправить тёплое ложе своей обученной прислуге. Гуси, что успели «понять службу», сделали это чётко и слаженно, с картинной филигранностью. Причём они самодовольно поглядывали на разинувших рот молодых пацанов. На тех, которым недавно грели уши… Смотрите, мол, что всё это правда… Скоро и вы так будете…

Деды, напротив, отнеслись к новоприбывшим равнодушно. Слегка покосились усмехаясь, затем потянулись в оружейку получать автоматы. Развод любых нарядов производился на плацу, в пять тридцать, и опоздание там не приветствовалось.

Вскоре, к семи, в казарму вошёл сменившийся караул Мироновской команды. Деды, весело галдя, сдали оружие под опись. Новеньких ненадолго построили, видимо, чтобы оценить «товар» глазом. Как полагается, похлопали, пощупали, посмеялись, где надо. Ну, разве что в зубы не посмотрели…

— Красавцы! — Отрезюмировал Нос. — С Алтая случайно нет? Жаль… Отдыхайте гусята! Позже будем знакомиться…

Вариант «позже» недвусмысленно относился к заотбойному времяпровождению, а пока деды наказали опытным гусям, пользуясь отведённым временем, подготовить свой призыв морально ко всему и всякому, поделиться тем, что знают сами. Те, разумеется, не гнушаясь повторением материала, повторно прошлись по всем основным заповедям Казармы: от позывного до затёртого листочка с данными присутствующих здесь дедушек. Акцентировано были озвучены обязанности гуся: чутко слушать, быстро делать и НЕ ТОРМОЗИТЬ. Это было условием выживания. А права… Откуда им быть у гусей. Впрочем, крохотное право всё же имелось. Денежные переводы от родителей или родственников не изымались. Право гуся тратить их на своё усмотрение, считалось незыблемым, как и все традиции и попиралось крайне редко. Это и многое другое, в краткой сбивчивой форме было донесено до сведения новичков. Деды, проходя мимо, откровенно посмеивались, глядя как «застаревшие на десятидневке» гуси, учат свою масть основоположенным азам. Им, гусям, более старым, были обещаны «каникулы», в то время когда старики будут знакомиться с «новыми». В превратном понимании, это отбой, только на сей раз, настоящий. Когда можно откровенно кайфовать в своих постельках, глядя, как учат службе других.

После короткой вечерней переклички, было скомандовано отбой, а немного погодя, прозвучал первый позывной. На этот раз он касался только новых гусей.

— Оди-ин! Один… Бля, где один?! Я долго буду ждать одного?!

Как и тогда, молодые растерянно скукожились, в надежде ожидая, что среагирует сосед. Переглядки затянулись, а на крик никто не побежал. В силу вступал пункт «б».

— Э, так не пойдёт… Ну-ка, подъём! Построиться всем! Резче… Резче я сказал!

Построившуюся десятку «новых», взяла на инструктаж тройка авторитетных дедов: Нос, Мирон, Змей.

— Встали смирно! Руки по швам…

Послышались глухие плотные удары. Под крепостью кулака, молодые пятились на шаг-два, и снова возвращались на линию строя. Удары были не больные, скорее условные, дабы молодой трезво уяснил: он теперь в армии, а не в деревне у бабушки.

— Кричат «один» — подрываются все! Хоть один «зашарит» — огребут все… Ясно?!

Молодые стоически подставляли грудь для очередного наставления, и, пожалуй, стали втягиваться в предлагаемую игру. Для Олега стало очевидно: стерпел раз, стерпит и второй и третий… А терпение и покорность, есть визитная карточка. Переписать её потом сложно, боязно… Да, и чревато, конечно. Всё очень просто. Каким тебя увидели, таким и запомнили.

После профилактических мер, гусей проверили на усвоение урока. Теперь на призыв «один» с кроватей слетали все без исключения, кроме «подстаревших» на неделю.

— Во-о! Другое дело… — Удовлетворённо кивали дедушки.

Новым очень быстро раздали прозвища; вобщем-то по первым впечатлениям, а некоторым — по похожести их, на «дедов» самих дедов.

— О! Это Нельсон! Один к одному… — Радостно орали, крутясь возле габаритного крепыша. — Копия! Понял, да?! Будешь — Нельсон!

Ещё бы он возражал…

Другой, маленький вояка с острыми чертами лица, напомнил им ихнего каптёрщика, вероятно еврейчика.

— Мойша! Вылитый Мойша! — Дружно восторгались сходством «старые». — Ну ка, прищурь левый глаз вот так! А-а… Ну, точно он!

Клички остальных были равновероятны и до конца не определены. А один военный пришёл, с готовой погремухой, видимо данной ему своими сопризывниками. Он был бел лицом, с нежно молочной кожей, ещё не осквернённой бритвой, с длинными тонкими пальцами.

— Почему Пионер? — Допытывались у него о происхождении клички. — Ленина любишь?

— Не знаю. — Полудетским голоском мямлил тот. — Пацаны назвали…

— Тебе восемнадцать-то есть? Тебя в армию, с какого класса забрали? С пятого?

Как горох посыпались смешливые реплики.

— Где твой галстук, Пионер?

— Пионер без галстука, как конь без яиц…

— Да нет, какой это пионер! Их сто лет, как отменили…

— Так это последний из них…

— Ага, значит ты последний в своём роде… — Задумчиво произнёс Нос. — Ну, ничего… Не переживай! Специально для тебя, мы возродим пионерские традиции. И галстук подберём. Дело Ленина не умрёт, веришь?