Морок (СИ)

— Здорово, Бурый…

— Ты нас бить не будешь?

— Э, осади с шутками, да?! Глянь, какой злой… Ща в торец залепит…

— Молчу, молчу…

Хмельные, масленые лица, кривые улыбочки, но взгляды, в общем-то, больше любопытные, чем злые. Сытые, пьяненькие деды, подустав от задроченных гусей, решили поразвлекаться с «зубастым» салабоном. Головной угрюмо осматривался, пытаясь определить примерное количество людей и всё же, терялся в догадках. Пятьдесят? Сорок? Только за столом не менее три десятка, а сколько их мельтешит перед глазами… Даже для довольно просторного учебного помещения их казалось очень много. Страх неожиданно подобрался к сердцу, заставляя его стучать, как молот, быстро и гулко.

«Толпой возьмут на раз-два. — Вязко повисли мысли. — Какие на хрен приёмы… Скопом свалят и спьяну напинают по башке»…

Ротные деды перемешались с взводными, таращились на Олега и продолжали скалить зубы.

— Гляди, как шарами бычит…

— Бля, зачем позвали? Это же монстр… Ща всех под столы загонит…

— Точно! А-ха-ха-ха-ха…

— Бурый, выпить хочешь!

— Да, он голодный… Пусть похавает…

— Проходи, Бурый! — Сверкал жёлтой коронкой, махнул рукой Дождь. — Подвиньтесь, дайте пацану место…

Деды сдвинулись, кто-то встал, а Олег с трудом оторвался от спасительной стены и подошёл к их «поляне». Напряжённо встал у стола, в неуверенной позе. Ему не хотелось верить в дружелюбие «стариков». Сладкий чёс по ушам, а между тем… Спина открыта для удара.

— Садись, садись… Братуха! — Ровным тоном произнёс Дождь и, ухмыльнувшись, добавил, словно заглянул в его голову:

— Никто тебя не будет бить со спины. Зуб даю…

Олег присел на освободившееся место, как-то сразу обмякнув, но, наверное, всё-таки, интуитивно поверив словам каптёрщика. Скажи ему «садись» кто-нибудь другой, ни за чтоб, не подчинился.

Дождь закурив, выпустил первую струйку дыма и широко улыбаясь, спросил:

— Есть хочешь? Ты не стесняйся… Бери, что ближе к тебе… А может, выпьешь?!

Головной взял печенюшку и небрежно макнул её краем в сгущёнку, так же небрежно надкусил, стараясь этими движениями снять внутренне напряжение.

— Чай, не за этим позвали. — Жуя, произнёс он.

— Почему не за этим? За этим! — Уверяюще мотнул вихрастой головой Дождь. — У нашего корефана днюха сегодня! Круглая дата между прочим… Да, Рюха?!

— Есть такое дело! — С улыбкой ответил здоровенный крепыш, прогуливающийся с сигаретой вдоль столов.

— Юбиляр, кстати, питает уважуху к тебе и захотел видеть тебя на своём празднике. Так ведь, Рюха?! Я не гоню?

— Точняк стопудовый! — Пробасил сзади именинник.

— Бля, Бурый… — Загудел над его головой Рюха. — Ты красавец по жизни! Я тя хотел сначала порвать, а потом гляжу… Нормальный пацан. — Рюха пьяно икнул, обдавая Олега сивушными парами, и громко похлопал по спине. — Молодчик! Бля, Дождь… Не прессуйте его… Нормальный пацан…

— Да, кто прессует?! Сидим, базарим… — В отличие от Рюхи, Дождь выглядел как стёклышко. Он улыбнулся своей шикарной улыбкой и продолжил тему. — Вот так-то, Бурый… Рюха, Сазон, Лопата… Тут много дедов, что торчат от тебя. Но есть и другие товарищи… Эти тебя с говном съедят. Да, Мирон?!

— А чё я?! — Огрызнулся Мирон откуда-то справа. — Толяна спроси… Ему морду били…

— Толя-ан! — Позвал громко Дождь. — Чё молчишь?

— А чего я должен говорить?! — Недовольно пробурчал Толян, тот самый, с кем Олег не поделил стол в столовой. — Вы тут, все его любите, уважаете…

— Не об этом базар, Толян! — Оборвал его Дождь. — Я, конкретно по теме… Ты с ним бодался в столовке, ты имеешь право с него получить! Реально это так… Только смотри, Толян, «решать» будешь по-честному… Размажешь его. — Тут Дождь указал подбородком в сторону Головного. — … Значит твоя правда! За тот стол он больше сядет. А если он тебя уронит… Я лично прослежу, чтобы никто не «подписывался» в ваше «махалово». Как? Принимаешь расклад?

Звуки и голоса замерли, в ожидании ответа на поставленный вопрос. Но Толян помявшись, сломался на пятой секунде тишины.

— Я вам чё, гладиатор, бля?! На хер этот цирк нужен? Я буду с гусём бодаться, а вы тут, как в кино будете сидеть?

— А ты как хотел?! — Взорвался вдруг Дождь. — Зассал, что ли?! Так и скажи, зассал!

— А чё сразу зассал…

— А чё нет?! Нет, вы, что тут все думаете… — Дождь сменил мирный тон на агрессивный. — Ща придёт Бурый. Мы тут всем коллективом его попинаем. Где-то что-то ему поломаем… И пусть увозят в госпиталь, да? Это есть справедливо? Это «решение», да?!

Неожиданно разговор стал принимать острый характер. В разрез Дождю, вставил голос, не менее авторитетный Сава, высокий рослый дед из роты, с пшеничными усами.

— Ты не перекручивай, Дождь! — Так же горячо заговорил он. — Хочешь гуся поднять, говори прямо! А вот пургу про справедливость не надо гнать!

— Чё-о-о?!

— Во-о чё-о! — С вызовом привстал Сава. — Вот, пацаны сидят! Каждый из них огребал по полной… Все «летали» и каждый думал… Считал день за днём, когда он встанет и выпрямит спину! А тут приходит штрих-кадр какой-то. И хочет с одного прыжка запрыгнуть на олимп. Это, по-твоему, справедливость?!

Словно по команде загудели деды, словно рассерженный улей, растревоженный пасечником. Сава ловко поддел их чувства, освежая память былых унижений. Возмущенные реплики наклонили чашу весов в обратную сторону, грозя выкинуть Олегу фатальную карту.

— Правильно Сава толкует! Дедовщина и так с каждым годом слабеет… И если каждый будет расшатывать…

— Я летал, у меня спина была всегда мокрая…

— Да все мы шуршали, мама не горюй…

— У нас деды были, не забалуешь, а этот сидит как в гостях…

Голоса раздавались всё яростей, и Головной уже пожалел, что отошёл далеко от стены. Спиной к ней отбиваться легче… Тучи над ним явственно сгущались, но всё же в криках этих было разномнение.

— Ещё немного, и каждый гусь болт забьёт, да ещё по морде даст…

— Кто тебе даст?! Эти задрочки? Они пёрнуть без приказа боятся…

— Получается, и мы задрочки были?!

— Получается…

— Э, слышь, да?! Базар притуши такой! Пока я тебя не уработал!

— Кого ты уработать хочешь, чёрт?!

— Чё-о?! Да я…

— Тихо! Ну-ка остыли…

— Пацаны-ы! — Переорал всех Дождь. — Всё, тишина! Кончай бузить! Ща во всём разберёмся! Не хватало, нам меж собой бодаться. Рюхе праздник попортим…

— Да и, правда… Кончайте, а? — Вставил своё резюме Рюха.

— Всё, тишина! — Веско отрезал Дождь. — Значит, так… По поводу нашего призыва. Кто-то тут сказал, что наши деды были крепче… Не-а-а! Мы были слабже. Версана помните?! Он с дедами через день месился и что? А к нему ведь «пресс» был жёсткий… А он выбил челюсть Хорвату и от него отстали. Помните? Ходил как Бурый… Не летал, во всём чистом и расстегнутый…

— Ну и где теперь этот Версан? — Спросил Сава, с долей иронии.

— В «дизеле» понятно… Но дело-то не в этом. Я чё хочу сказать… Сам слышал, да и знаю… В любой части, в любых войсках из тысячи салажат найдётся всегда один, кто оскалит зубы. Много таких не бывает. Один, два… На дедовщину это не влияет. А вот за смелость я считаю бонусы давать не в падлу. Что касается меня лично… Да, я хотел бы поднять этого гуся, но чтобы не ущемлять ваши права на этот счёт, разведём тему по честноку…

Дождь, наконец, обратился глазами к Головному. В них уже не было радушия. Сплошь колючесть или даже злоба. Совсем как там, в каптёрке, когда Олег пошутил про «положено».

— Бурый! — Жёстко выдавил Дождь. — Последний раз спрашиваю: летать будешь или нет?

— Нет! — Не секунды не задумываясь, бросил Олег.

— Всё! — Отрезал Дождь, подбивая черту. — Встал! Вышел из-за стола!

Сказал, как бичом хлестнул. Олег подобрался внутри, выбираясь в наступившей тишине в проход между столами. Запоздалой мыслью заработал анализ: правильно ли дал ответ? Выходило, что правильно… Ответ «да» сулил больше неприятностей.

— Постанова такая… Я и Бурый. Честный поединок. Калган на калган. — Дождь обвёл взглядом присутствующих и остановился на Головном. — Ты хотел честной драки? Изволь, получи…