Сироты небесные

и были пообтрёпанными.

Всё это помогало сохранить лицо, но не избавляло от отчаяния.

Ей говорили и врачи, и психологи: это неизбежно, это будет как ломка у наркоманов, только длительнее: держитесь. На Земле спасали суета и постоянный фон чужих мыслей, который висел, привычно неразличимый, как дым в родной прокуренной квартире. Соглашаясь на этот полёт, она догадывалась, на что идёт. И всё-таки очень часто, особенно в предпоследние дни, ей хотелось устроить что-то очень шумное, и желательно — с летальным исходом…

Впрочем, так ли это — она теперь была не вполне уверена: в памяти всё перемешалось после вчерашнего страшного разгона и прыжка. Она смотрела в записную книжку и не узнавала большинство имён…

А сегодня прямо с утра что-то произошло.

Она проснулась от острого испуга, и это был не её испуг. Привычно, как прежде, она приглушила восприятие, чтобы не выдать себя посторонним (и не важно, что посторонних не было, да и были бы — зачем от них теперь скрываться?), — и только потом осознала, что поймала чужую волну. Наконец-то где-то близко находился кто-то, похожий на неё.

Маша умылась и выбралась из каютки. Направо и вверх — этакий капитанский мостик, совмещённый с кают-компанией. Там обычно собираются все, кто не спит. Сейчас здесь не было никого, пилотские кресла пустовали: это прыжок, это суб, маневрировать нельзя, а чего сидеть без толку?.. Она стала варить себе кофе, когда появился шеф Саня. Он был зелёный и с мутными глазами; щетина на голове неровно топорщилась.

— Доброе утро, Маш, — пробормотал он. — Как самочувствие?

— Спасибо, Санечка, нормально. А ты, вижу, не в себе? Кофе?

— Пройдёт… — он сердито потёр ладонями уши. — Свари покрепче, пжалста…

Он плюхнулся в низенькое кресло, которое заворочалось, подстраиваясь под его неловкую позу.

— Завтра вечером тормозим, — сказал он через некоторое время и взялся за виски. — Какая гадость эти хроновики!..

— Стрихнин какой-то, — согласилась Маша. Она перенесла сверхъестественное ускорение лучше бывшего боевого пилота, но надо принять в расчёт его былые ранения и травмы. Во всяком случае, она знала, летать самостоятельно ему запретили навсегда. — Держи, — она подала ему кружку с широким ободком светло-коричневой пены по краю.

Сказать или не сказать? — подумалось зачем-то, хотя с самого начала было ясно: сказать.

— У меня сегодня утром был контакт, — она села напротив, держа свою кружку. — Скоротечный, прервался, потом не восстановился. Я ещё не проснулась…

— С кем? — глаза Сани медленно сфокусировались. — Не успела понять. Даже не уверена, один человек или несколько. Почувствовала — страх. Не то чтобы смертельный, но достаточно интенсивный. Без связных мыслей… пока.

— Думаешь — там?

— Конечно.

— Опять полный корабль телепатов… — пробормотал Саня. И вдруг подобрался: — И там тоже убили эрхшшаа… Слушай, а ведь это закономерность! Хоть какая-то! О чёрт, проклятая башка… — и он, поставив кружку на пол, снова стал тереть ладонями уши.

И появилась Шарра.