Сироты небесные

ческих браслетов.

— Руки, — приказала Римма, и мужчины немедленно вскинули руки. — Вперёд, а не вверх, — терпеливо уточнила она. — Так… Теперь ноги.

— Ноги — тоже вперёд?

— Ну да. Кланяться мне перед вами?

Исса, держась руками за воздух, сделал уголок. Пара браслетов защёлкнулась на его лодыжках. Геловани просто подлетел под потолок и повис.

— Наконец-то, — засмеялась Римма. — Это берём с собой, это тоже, и вот это… И — ключ, ключ… ах да. Вот он, хорошенький мой…

Она покопалась в большой у входа коробке и выудила с самого дна что-то наподобие очень толстой авторучки. Сжала её в пальцах. «Ручка» издала протяжный крякающий звук.

— Вот теперь — в музей. Исса, зайчик, прихвати-ка ещё вот это…

Музей оказался в трёх минутах неторопливого солидного полёта.

— И попрошу не смеяться, — сказала Римма. — Это и есть музей.

«Это» — металлическая арка, похожая на большой аэропортовский металлоискатель, но установленная в кустах на краю округлой зелёной поляны в половинку футбольного поля размером. Можно пройти совсем рядом и не обратить внимания. Можно пройти насквозь…

— Коробки здесь не кладите, зайчики, несите пока с собой, а то повалит народ с Бутусовки — и аля-улю…

«Авторучка» в руках Риммы крякнула, и Геловани, как раз в этот момент проходивший сквозь арку, обомлел: перед ним сгустилась туманная стена, а потом в тумане появились набирающие объём изображения. Он отшатнулся, и туман пропал — опять была видна трава, деревья на холме…

— Пошли, пошли, а то кто меня в секретике торопил? — в спину ему ткнулся острый ноготок. — На это можно не смотреть, нашли что-то вроде выставки костюмов, поприкалывались, а потом всё так и оставили…

Но не смотреть на это было нельзя.

Вправо и влево уходил широкий загибающийся коридор, и понятно было, что потом концы его сойдутся, и кольцо замкнётся. Стены коридора целиком состояли из ярко освещённых застеклённых витрин, и за витринами двигались высокие, в полтора, а то и в два нормальных роста, люди с голубоватой кожей и совершенно синими волосами. Одеты они были во что-то облегающее и блестящее. На заднем плане в дымке угадывались футуристические замки и купола…

Над головой зазвучала мерная звучная речь с придыханиями, это было похоже на стихи, но Римма махнула рукой, и голос изменился, стал высокий и тонкий, и Геловани не сразу понял, что говорят по-русски — или на чём-то вроде русского.

— …ни свяжете с появлением на мажоге трищепотной подковырницы, кторая-де бестрепетно потеснила собой прежнее лапидарное знаточение костюмицы. Гайдоха светлица, кторую вы рящете одесную, приоболоклась, в полном вероятии, из статнего пузогревца, доселе служавшего претокмо на воинском шляху. Иде. Поддуперезные мокроходы из лазоревой пятнанной шхиры…

— Рот закрой, — сказала Римма. — Исса, солнышко, вещи можно сложить вот сюда, тут их не найдут…

Она открыла почти незаметный стенной шкафчик.

— Слушай… — Геловани тронул рукой стекло. Оно было твёрдое и холодное. — Что это? Как это?..

— Не