Каждое обятие (ЛП)

— Давай, — поддразнивал он, и это был гнев, с которым мне пришлось сражаться дальше, кипящий, горячий гнев для этого призрака Джима Кирка, который захватил скульптурное тело моего капитана и не позволял мне увидеть его эмоции. Это был иррациональный гнев, более мощный из-за недостатка дисциплины.

— Дерись со мной, — сказал он.

Я не мог отказаться.

Через две секунды он снова оказался на полу, и я позволил ему подняться, только чтобы точно ударить его по колену и наблюдать, как он снова падает. В третий раз он медленно встал, отдавая предпочтение правой ноге, и я ждал, когда он восстановит равновесие. Впоследствии он вскочил на меня и бросил нас обоих на мягкую поверхность.

По его шее стекали капли пота, и я наблюдал за ними с заботой и отрешенностью, не позволяя себе снова упасть, не позволяя цветным облакам завладеть моими суждениями, как это бывало раньше. Не позволяя себе по-настоящему увидеть его, потому что это приведет к повторению определенных событий, определенных событий, которые были остановлены довольно внезапно…

Джим сражался со странным сочетанием удивительного мастерства и техники в определенных ходах, и грубой силой, когда первые не работали. Вскоре он прибегнул к тому, чтобы держать нас на полу, потому что там у меня было меньше маневренности и стало намного легче отвлекаться, если он весь был вокруг меня; к моему слабому удивлению, эта тактика работала очень эффективно. Я должен был проявить себя гораздо больше, чем предполагалось, чтобы продолжать доминировать над ним.

— Ты сдаёшься? — хмыкнул он в слабой попытке посмеяться, оседлав мои бедра.

Я перекатил нас, пока его спина не коснулась мягкого пола ещё раз и без возражений. Было всё труднее блокировать нежелательные мысли, но я был силён, намного сильнее его, и я избегал его светящихся глаз и закрыл свой разум звуками, которые мог извлечь со стороны.

Вдруг, его ногти поскребли мою ладонь, и я почувствовал вкус крови во рту; я укусил щеку с чрезмерной силой. Джим использовал моё отвлечение, чтобы перевернуть меня и снова прижать. Но он не ударил.

— Ты признаешь это сейчас?

— …Нет.

Он рассмеялся, и в этот момент я схватил его воротник, в попытке свалить, но просчитал натяжение ткани и значительно разорвал рубашку. Джим явно был поражён, что, наконец, дало мне рычаг, чтобы полностью его отбросить.

— Я считаю, что пришло время прекратить эту тренировку, — сообщил я ему, нуждаясь в пространстве, нуждаясь во времени, медитации и контроле.

— Как? Но мы только начали… эй, у тебя кровотечение, — его тон резко изменился, когда он понял это, немедленно вставая и приближаясь ко мне.

— Больно?

Это было не так. Боль была ничтожной, по сравнению с необходимостью противостоять его присутствию, в то время как что-то за стенами моего разума хотело его, пело ему, нужно…

— Нет, капитан. Как вы знаете, я могу контролировать нервные импульсы…

— Да, да, ты крутой парень, я понял, — Джим потянулся пальцем, чтобы прикоснуться ко мне, разумеется, такого контакта не должно было быть, и я отступил назад. Он вздохнул: — Просто позволь мне взглянуть, — добавил он упрямо и прохладные пальцы тронули мою челюсть, затем он скользнул большим пальцем между моих губ, потянув вниз, и осмотрел мой рот с идеальным спокойствием.

Возможно, если бы я не мог услышать его стучащее сердце и быстрое дыхание, я мог бы убедиться, что это не был сексуальный контакт.

К сожалению, это было не так.

— Ты, должно быть, случайно укусил свою щеку, — медленно произнёс он, хотя знал, что я никогда бы не сделал этого случайно. — Я скажу Боунсу, чтобы он взглянул, ладно?

— Да, конечно, — он глубоко вздохнул и снял свою разорванную одежду быстрым, практичным движением. Легко, как будто его рубашки рвались каждый день.

— Если хочешь, можешь идти. Всё нормально.

Он был не прав. Мне нужно было уйти. Но я не хотел. Однако я должен был, поэтому я кивнул и набрал соответствующий код для открытия двери.

— Подожди, — позвал он, словно отчаянное слово вырвалось из его груди без его разрешения. Это было так бессмысленно и грустно. И это, больше чем его обнажённая грудь, заставило меня остановиться и повернуться.

— Обними меня?

Нет. Это невозможно.

— В настоящее время нет логической причины для объятия.

— Для этого никогда не было логической причины, — возразил Джим.

— Тем не менее, я хочу уйти.

— Но… но мне это нужно. Пожалуйста. Перед тем, как ты уйдешь?

Я так хотел сдаться, но я делал это для него, всё только для него, защищая его. Я не мог быть его другом сейчас.

— Простите, капитан. Я не могу.

Внезапно он склонил голову в сторону, жилы на его шее напряглись, и глаза горели наэлектризованным тревожным светом, который мне не нравился.

— О, я вижу, — он моргнул. — Хорошо, ты можешь идти.

— Спасибо, — я снова начал уходить, когда он это сказал.

— Ты не сможешь справиться.

— Простите?

Он протянул руки, напряженные, и его очерченные грудные мышцы резко напряглись. Моё слюноотделение значительно увеличилось при взгляде на него, несмотря на то, что каким-то образом я сохранял видимость спокойствия.

— Я тебе нравлюсь, и сейчас ты не можешь справиться со слишком большим контактом. Всё в порядке, я понял, — он осторожно кивнул в сторону двери: — Ты можешь идти.

— Нет.

— Спок, всё в порядке. Я просто сказал, что ты можешь уйти, это так хорошо, наконец признать это, мы молодцы. Я же сказал, что это ничего не значит. Ничего страшного.

— Я не признаю…

— Но это только человеческое…

Оскорбление было последней каплей. Я подошел к нему, пока наши носы почти не коснулись и приготовился.

— Отлично.

Челюсть Джима упала.

— Сделайте это, капитан.

— Просто… просто чтобы мне было ясно, ты просишь обнять тебя?

— Да. Из-за вашей предыдущей просьбы, конечно. И продемонстрировать, как я не подвержен влиянию вашей физической близости.

— Вау. Я никогда не думал, что это действительно сработает. По-видимому, даже вулканцы не могут противостоять обратной психологии.

— Вулканцы не подвержены влиянию древних земных фантазий, таких как психо…

Джим прервал мои слова, обняв меня за шею. Его запах наполнил мои ноздри; человеческий пот, сильный и опьяняющий.

Однако он не отпустил сразу. Вместо этого, он медленно и осторожно переместил своё тело против моей руки, касаясь рук и ног, бёдер и груди, его голый торс заставлял мой пульс колотиться к бешеном ритме, и в этот момент я решил вспомнить Брин V и «я думаю, что ты горячий», эту мысль, которую я слабо уловил в сознании Джима, когда он думал обо мне, о нас, потому что он сказал, что он хочет меня, он умолял меня, не так ли?

— Джим!

Холодный, холодный воздух в пространстве, где был Джим, и ярко-красный румянец на его щеках. Доктор МакКой стоял в дверном проёме, суровый, сердитый, он пристально смотрел, как мы тренируемся.

— Эй, Боунс…

— Что, черт возьми происходит, ты думаешь…?

— Не начинай.

— Не говори мне, что делать, ты, маленький мазохистский идиот! — рявкнул доктор. — Ты пропустил физио, а ты…

— Спок как раз уходил, верно, Спок, — устало сказал Джим, я не понял более пятидесяти процентов их обмена.

— Что ж, может быть, Спок должен услышать это…

— Нет, — на секунду вспышка света в его глазах встревожила меня. — Спок, иди. Сейчас. И, Боунс, ты можешь наорать на меня в другой раз, хорошо? Я думаю, что моя смена начнётся через полчаса, и мне нужно принять душ…

— Сначала ты выслушаешь меня в течении следующих десять минут, а затем ты можешь идти в проклятый душ. Спок, убирайся отсюда.

Я начал уходить, ясно, что эта дискуссия не касалась меня, и доктор МакКой выглядел определённо… защищая капитана, глядя на меня с нескрываемым презрением. Я не знал, что его физическое обследование было запланировано на этот момент. Ясно, что единственной целью Джима в этой спарринговой сессии было пропустить медицинскую процедуру, и я был просто одним из многих кандидатов.