Сострадание к врагу

ы оторваться от них. В результате потеряли больше сорока лет. Кажется, это называется релятивистским смещением времени.

– Ты говоришь правду?

– Абсолютную правду. Почему ты сомневаешься?

– Потому что те люди, которых мы боимся, – сказал Сиф, – они тоже молоды и красивы, как ты. И они тоже не стареют. Когда я увидел и узнал тебя, я решил, что ты пришла меня убить. Что еще я мог подумать?

– И ты все-таки при этом пригласил меня в дом?

– Я стар, и мне не так уж страшно умирать. Я хотел поговорить с тобой, вспомнить то, что никогда не повторится. Это такая радость – встретить тебя опять, знать, что ты жива, что у тебя все хорошо… Улетай с Тибера, пока еще можешь. Если ты останешься здесь, ты умрешь.

– Ерунда, – возразила она. – Я сильнее, чем ты думаешь. Хотя, кто знает, может быть, я последую твоему совету. Расскажи, как это все произошло.

– Что именно?

– Все. Почему мы умираем? Как давно это началось?

– Лет тридцать или сорок назад, – ответил Сиф. – Тогда в городах появились первые фабрики счастья. Так это называлось. Вначале они продавали счастье только на часы или минуты. Ничего плохого в этом не было. Это было как просмотр отличного фильма: пару часов серой жизни ты меняешь на пару часов несомненного удовольствия. Потом фабрик счастья становилось больше, цены падали, и люди стали покупать дни счастья, недели и месяцы счастья. За месяцами последовали годы. Вот так это и случилось.

– Но это нужно было остановить.

– Многие пытались это остановить. Но людям нравилось быть счастливыми. Против фабрик счастья выступали только отдельные моралисты, никто их не поддерживал. Когда счастье начали продавать на годы, правительство попыталось это дело ограничить. Ты понимаешь, почему. Люди слишком быстро достигали того возраста, в котором им запрещено заводить детей. Рождаемость стала падать просто катастрофически. Но к тому времени мы уже перешли черту. Вымирание планеты уже нельзя было остановить.

– Сколько еще осталось людей?

– Трудно сказать. Тысяч двадцать или двадцать пять в этом городе. Может быть, еще столько же в деревнях. Но не больше. Нас осталось слишком мало, чтобы сопротивляться. Даже если бы мы хотели сопротивляться.

– Сопротивляться кому? – спросила Йец. – Это же безумие! Кому выгодны фабрики счастья? Кому может быть выгодно вымирание целой планеты?

– Я ведь сказал тебе. Это молодые и красивые люди, которые подобно тебе, очень долго не стареют. Если ты не такой, как все, и если тебе не нравятся фабрики счастья, то однажды они встречают тебя и предупреждают тебя. Если ты не меняешь своего мнения, то вскоре тебя находят мертвым. Поэтому у нас не любят молодых и красивых. Поэтому я и подумал, что ты пришла меня убить.

– То есть, – спросила Йец, – тебя уже однажды предупреждали? Я правильно поняла?

– Да. Два месяца назад. Когда-нибудь они придут за моей жизнью.

– А что же делает полиция?

– Формально она еще существует. Но я не представляю, чем она занимается.
* * *

Вернувшись домой она рассказала