Держись, Коновалова...

Оксана Аболина

ДЕРЖИСЬ, КОНОВАЛОВА…

1 июля

Увы, новости у меня невесёлые. Память за последний год резко ухудшилась, мысли стали путаться, слова — теряться. Это и прежде было, но не в таких масштабах. И по-любому это не вызывало проблем на работе. Комп всегда под рукой: что забыла — тут же погуглю и припомню. А теперь сижу по часу, уставившись в монитор, как дура, и думаю, что же именно хотела спросить в поисковике. Да, обострившаяся забывчивость меня тревожила последние пару месяцев, но не настолько, чтобы я решила обратиться к врачу. В конце концов, голова теперь стала болеть гораздо меньше, чем в прежние годы. Так зачем у медработников зря время отнимать? Есть по-настоящему больные люди, они нуждаются в помощи больше, чем я. А у меня — просто возраст. И больше ничего. Вот и дофилософствовалась, и доблагородничалась. Хотя, подозреваю, что если бы обратилась к эскулапам раньше, итог был бы тот же самый.

По доброй воле я бы и не пошла к докторам. Но за неделю до отпуска на работе разразился скандал. Поругалась с Евдокимовым, причём сама была жутко не права, всё понимаю, во всяком случае, в отделе так говорят (я-то практически сразу забыла, из-за чего весь сыр-бор), но как сорвало, так и понесло, не остановиться. Раздражительность вообще ужасно выросла. До катастрофических размеров. До сегодняшнего дня я думала — может, это климакс приближается? Гнев всё время глубоко внутри сидит. Но обычно я сдерживалась, даже когда сильно злилась. А тут дошло до того, что по роже Евдокимову съездила — так, что у него кровь носом хлестанула. Самой стало тошно от того, что натворила. А тут ещё дир потребовал справку от психиатра. Или уволит, дескать. Хотя с Евдокимовым в тот же день помирились и он меня простил, пришлось тащиться к докторам. Стыдно, конечно, жутко. Хорошо хоть никто не в курсе: ни Пашка, ни соседи по лестнице, ни ребята в интернете, ни коллеги — дир обещал никому не говорить, но на справке, сукин кот, настоял…

В общем, бумажку получить — не такое простое дело. Это я и так понимала, не вчера родилась. Полотпуска убила на анализы, узи, эхо и прочую дребедень. Слава Богу, хоть страховая компания оплачивает счета по полису. А на сегодня назначили МРТ. И что делать? — я поехала. И вот тут на меня напасть-то и свалилась. Это я сейчас так бодренько пишу, поскольку уже немного пришла в себя, а сначала был просто шок. Наверное, так себя чувствует человек, который вызвал врача из-за высокой температуры и боли в горле, а ему говорят, что у него последняя стадия рака.

Короче, есть нас с чем поздравить, Коновалова. Оказывается, у тебя обширнейшее размягчение мозга. Звучит жутковато. А если почитать в сети, что это за зверь, то и помереть с тоски можно.

Доктор, что МРТ делал, был очень вежливый и предупредительный. Правду-матку резанул, а затем долго уговаривал в больницу лечь. Я отказалась, разумеется. После этого мы с ним беседовали. Он читал мои медицинские заключения, расспрашивал о самочувствии. Оказывается, и ухудшение памяти, и раздражительность, и головокружения, и то, что в голове то и дело возникает неприятная чернота — это всё от дурацкого размягчения мозга. Я пыталась спорить, сказала, что мне на самом-то деле лучше, прежде голова очень болела, а теперь совсем перестала. И тут он убил меня. Наповал. Голова вовсе и не перестала болеть, сказал мне вежливый доктор, голова очень даже болит, просто я этого больше не чувствую. И это скверный признак. Я спросила, какие у меня перспективы. И тут выяснилось, что никаких. Рассеянный склероз, маразм, а затем кранты. И о сроках речь не идёт вовсе, потому что сроки уже настали. Пути назад нет, надо в больницу, под капельницы… Он вообще удивляется, что я внятно разговариваю и логично мыслю. Но — утешил! — это всё ненадолго, я нуждаюсь в квалифицированном уходе и помощи.

— Знаете что, — сказала я. — Сейчас лето. Получается, это моё последнее лето. Может, я и дотяну до следующего, но если доживу, стану уже овощем, и мне плевать будет, что солнце на голубом небе, птички щебечут, деревья зелёные, травка… Пусть у меня впереди всего ничего. Но я собираюсь это всего ничего прожить на полную катушку. Ну, хорошо, допустим, не получится на полную. Но я хочу жить. Нормально. Без больниц. Жить, пока живётся. А там — как выйдет.

— Это достойное решение, — сказал доктор. — Я не имею права вас удерживать. Единственное — что: очень советую вам не откладывать на завтра самое для вас главное. Всё, что важно — делайте сегодня. Считайте это отныне своим правилом. Запишите, чтобы не забыть. И почаще повторяйте. Впрочем, это всё равно не поможет. И, знаете что, попейте-ка эти таблетки… Три раза в день после еды. Постарайтесь не забывать о них. И где-нибудь отмечайте, а то примете ненароком лишнюю порцию. Правда, и это бесполезно — вы скоро забудете всё, что я сейчас говорю Но хотя бы попытайтесь запомнить. Таблетки нужно пить. Трижды в день. Хорошо бы, если бы кто-то вам с этим помог.

И на этом мы расстались. На обратном пути ехала в трамвае, по морде слёзы текут вперемешку с тушью — жалко себя так, что хоть вой во весь голос. Мне всего-то пятьдесят два. Думала, дотяну до пенсии три года — и поживу наконец для себя, хоть десяток лет, по-человечески. Много-то я и не прошу. 65 — самый возраст. Никому обузой не стать, никому в тягость… Ан нет, и этого не дано.

И вот реву и еду, еду и реву, а тут мне какая-то девчонка на ногу наступила. И я как гавкну на неё, что смотреть надо, куда прёшь. А она — в ответ что-то типа «отвали, бабка». Ну вот ей-то чего хамить и орать? Этой пигалице всего-то годков пятнадцать. У неё разве дни к концу подходят? У неё вместо мозгов овсяная каша? В общем, я высказалась. От души. Пропесочила девку. Она на остановке выскочила, а я завелась, и не остановиться. И начала на других пассажиров наезжать. А все в ответ молчат, не скандалят. Неужели по мне уже видно, что я сумасшедшая, сдвинутая по фазе, старуха?! Страшно.

Доктор сказал, чтобы я не откладывала на завтра важные дела. И он прав. У меня есть важное дело — решить, как мне дальше жить, и записать это, чтобы не забыть. Но только не сегодня. Завтра. Сегодня я безумно устала. И мне очень-очень-очень плохо. Сегодня мне надо выреветься. Тоже, собственно, важное дело, не так ли?

8 июля

Неделя прошла бездарно — вся в суете и пустых хлопотах. Немного готовки, немного уборки (впрочем, дома всё равно бедлам), обязательная прогулка днём, даже если дождь (а погода как назло унылая, небо в тучах, льёт, не переставая), чтение, кино, флуд в сети. Ничего не сделала, а уже пора спать. Заходил (кажется, дважды) Паша. Ничего ему не сказала. И не уверена, что скажу. Наверное, надо, но я так ничего и не решила. Это кажется просто, а на деле требует волевого усилия. А воли у меня в последние дни никакой. Известие о том, что мне немного осталось, меня попросту раздавило. Сижу, подолгу уставившись в одну точку, и стекаю сознанием в черноту, которая постоянно присутствует в голове. Описать её сложно, чернота есть чернота, и только. Она не обволакивает мысли, нет. Я просто в неё плавно проваливаюсь. И чувствую, что из-за неё теряю себя.

Лекарства, что предписаны, пью, но нерегулярно. Забываю принять. Сейчас подумала, что надо разделить таблетки по пакетикам на каждый день. Закончу с дневником и надо будет этим заняться. Главное, не забыть. Вот что! Запишу-ка прямо сейчас на отдельный листочек и повешу на холодильник — тогда не забуду.

9 июля

Занялась вчера листочком-памяткой и забыла завершить дневниковую запись. Листочек, кстати, на холодильник повесила, но ни разу не вспомнила, что надо на него взглянуть, так что лекарства по пакетикам до сих пор не разложила. Может, лучше график приёма начертить? А то забываю их пить. Ох, беда-беда, неужели всё так прескверно?!

Сейчас перечитала предыдущие записи за июль и взяла себя в руки. Надо всё же не распускаться и заканчивать начатые дела. Вот решила первого числа, что надо выделить главное в своей жизни и этим заняться. Так и надо было незамедлительно сделать, а не тянуть резину.