За право летать

как у всех имперских кораблей, а гладкой, почти полированной — судя по солнечному блику. Солнце отражалось в полосатом боку, как в идеально сферическом, но слегка затуманенном зеркале.

— Что-то это мне напоминает, — сказал Исса.

— Напоминает… — пробормотал Геловани. — Это напоминает…

По мере приближения к краю неизвестного тела полосы делались уже, светлее, теряя контраст, но набирая цвет. Вот почти красная, вот желтая, вот голубовато-серая…

— Ну конечно, — сказал Геловани. — Слоистая структура. Мы в детстве делали ножи с наборными рукоятками — цветной пластик… Ну-ка, сдай ещё поближе. И зависни под краем.

Последняя полоса была темно-серой, почти черной, и очень узкой. Край диска был не слишком ровным, со щербинками и выступами. Геловани крутил колесико, наводя бинокль на резкость. Проскочил… обратно… так.

Он смотрел, то ли не в силах понять, то ли просто не веря в то, что видел. Потому что больше всего картина напоминала высокий подмытый берег реки, вид снизу: комья земли, камни, оголенные корни деревьев…

— Вверх, — сказал он. — И ещё ближе.

Исса опустил кораблику нос — и чтобы обзор был получше, и чтобы, наверное, в случае чего побыстрее нырнуть под край, — и стал поднимать его в таком положении: хвостом вперед. Стремительно застрочила морзянка, требуя ответа, но ответить было невозможно, у пилота заняты обе руки, а Геловани… Геловани просто вцепился в бинокль. Хотя и без бинокля все было как на ладони.

Солнце светило сзади и справа, тени были резкие, краски яркие. Невысокие причудливо изогнутые деревья — красные стволы, голубовато-зеленые пластинчатые кроны — стояли на краю диска по колено в густой траве; чуть дальше возвышался холм с залысым розовым, в кварцевых искрах, лбом, и подножие холма окружал густой кустарник — весь в белом цвету. За холмом на фоне ослепительно белого облака поднималась совершенно невероятная радуга. А на вершине холма стоял неуловимо похожий на кузнечика песочного цвета танк — голенастый, с маленькой цилиндрической башней и тонкой пушечкой, уставившейся в небо. На боку башни была нарисована красная звезда, люк был откинут, и на броне, спустив ноги внутрь, сидел человек.

Геловани и Исса посмотрели друг на друга. Морзянка надрывалась.

— Ответь им, — сказал Геловани. — Что они в своем уме и видят то же самое…

— Давление за бортом — ноль целых шестьдесят пять сотых атмосферы… — пробормотал Исса. — Только что был ноль!

Человек на танке помахал им рукой.

— Садимся, — решительно сказал Геловани.

— Без спросу? — Исса тронул джойстик.

— Не разрешит, — сказал Геловани, нашаривая фотоаппараты. — Поэтому давай побыстрее…

Воздух — прохладный, но приятно, по-вечернему, прохладный — пах озоном и нагретой хвоей. Дышалось легко — как после грозы. Тяжесть была не слишком большой, но гораздо больше, чем на Луне, — что не лезло ни в какие ворота. Впрочем, в ворота не лезло решительно все, так что нелепостью больше, нелепостью меньше…

Под деревьями стоял полосатый раскидистый шатер —