Череп епископа

то не можем существовать без жизненной силы. Мы не можем создавать ее сами. Ее приходится забирать у живых.

- Что же ты не сосешь жизнь из меня?

- Сосу, - девушка повернула голову к нему, и в сумраке блеснули алые огоньки глаз. - Но ты силен. Ты не замечаешь. Никто не замечает. Просто слабеют и умирают. И все равно вспоминают. До самой смерти вспоминают.

От таких слов по коже пробежал озноб, и Никита надвинул одеяло повыше.

- Ты хочешь меня убить? - спросила навь.

- Нет, - покачал головой молодой человек.

- Это хорошо, - нежить отвела взгляд. - Меня все равно невозможно уничтожить.

- Почему сразу убивать, Настя? - удивился Хомяк.

- Все люди хотят нас убить. Они считают, что из мертвых жить можно только с русалками. Их даже замуж берут, в церковь ведут. А навок хотят только убивать.

- Господи, ужас какой, - не удержался от возгласа Никита. - Как можно жениться на русалке?

- Не всегда знают, что русалка, когда замуж берут, - ответила, глядя на стену, навь. - Иногда знают, но все равно женятся. А ведь они тоже жизнь вытягивают...

- Слушай, а если про тебя Росин вспомнит, или еще кто, - приподнялся на локте Хомяк. - Ты отсюда исчезнешь, да? Рядом с ним возникнешь?

- Нет, - покачала головой нежить. - Я не могу удаляться от острова. Без помощи отца варягов я сгину. Смогу только ночью являться и жизни пить. Перышка поднять не смогу, волосинки на чужой голове коснуться, звука тихого издать.

--А кто он, отец варягов?

- Именем он Перун, званием он варяг, судьбою он отец всех варягов. Когда нового Бога на Русь призывали, его в реку сбросили. Но дети его не предали. Из воды изловили, сюда, на место, где он родился, привезли. Спит он на острове богатырским сном, пока снова земле русской сила его не понадобится. А я не сплю... Почему ты не прогоняешь меня, Никитушка?

- А ты уйдешь?

- Нет...

Никита поднялся из постели, подошел к ней и обнял сзади за плечи. Навка ощутимо вздрогнула.

- Что ты делаешь?

- Я все равно никогда не смогу про тебя забыть.

- Ты можешь уйти отсюда, ты можешь найти себе другую жену... Живую... Ты можешь отогнать меня заговорами нового Бога.

- Не хочу. - Хомяк взял Настю за руку и потянул за собой. - Пойдем, поздно уже. Ночь на дворе, а мы все болтаем. Ночь придумана не для этого...

Утро началось с запаха жаркого, каковой мог вытянуть из-под теплого, уютного одеяла кого угодно.

- Без хозяйки дом сирота, - с чувством произнес Хомяк, сладко потянулся и вскочил на ноги. И вопреки старинной русской традиции первым делом не опоясал чресла поддерживающим портки пояском, а подошел к суетящейся у печи Насте, крепко ее обнял и поцеловал.

- Я взяла из погреба кусок окорока, - призналась она. - Ничего другого так быстро приготовить нельзя. Садись к столу.

- Сейчас, - Никита быстро сделал утренний моцион сперва к кустам, затем к Неве умыться, вернулся назад. На столе уже стояла миска, полная гороховой каши, поверх которой таяло дымком несколько кусочков нежной