Череп епископа

жки с алой суконной оторочкой. Извини, коли не по ноге окажутся, не видел я тебя прежде. И это тоже тебе, - он достал темную горностаевую каптуру с длинными наушниками, чтобы зимой холод не добрался. И, само собой, такой красавице без понизи никак нельзя.

Гость протянул Алевтине жемчужную сетку. Женщина зарделась, с опаской покосившись на мужа: вдруг откажется от дорогого подарка? Разумеется, на ее кокошнике понизь - пришитая по обычаю к нижнему краю бахрома - была. Но не жемчужная, бисерная.

- А это тебе, Семен Прокофьевич, - гость достал длинную узорчатую ферязь с узкими рукавами, подбитую мехом нутрии. - Зима ведь теперь у вас одна на двоих.

Тут уж Зализа и впрямь закачал головой: ферязь под кафтаны надевали только князья да родовитые бояре. А он...

- Прими дар, Семен Прокофьевич, -- попросил купец. - Ты человек государев, ты его честь на наших землях бережешь.

- Уж не знаю, чем отдариваться придется, -- вздохнул Семен. - Но гостя сперва накормить надобно, напоить, баньку ему истопить. Алевтина, вели на стол накрывать.

О делах в первый день не говорили, предоставив гостю возможность отдохнуть с дороги, попариться в поставленной у частокола бане, выпить сладкого английского вина. Правда, Илья Анисимович мимоходом упомянул, что вернулся из Ганзы с товаром и, повстречав в доме зализовского посланца, решил лично вверх по Луге подняться, на торговлю посмотреть, на товары, цены узнать. Получалось, что к опричнику он заехал "заодно".

Однако Зализа отлично понимал, что это не так: в открытом сундуке, из которого Баженов доставал подарки, Семен углядел небольшую шкатулку. Опытный порубежник сразу вспомнил, где видел ее раньше: несколько месяцев назад именно из нее купец доставал драгоценные бокалы из кроваво-пурпурного стекла. Кубки эти были слишком дороги, чтобы хоть один обитатель прилужских земель смог купить их даже продав свои поместья и детей в придачу. Брать ее с собой для торговли смысла не имело. А значит, услышав про умеющего варить стекло мастера, Илья Анисимович тут же понадеялся заказать то, за что дикие европейские монархи готовы платить золотом вдесятеро против веса.

- Как торговля, Илья Анисимович? - разомлевший в квасном пару, спросил с верхней полки Зализа. - Ты ведь, говоришь, из Ганзы вернулся?

- Что мне плохо, то тебе хорошо, Семен Прокофьевич, - безмятежно рассмеялся Баженов. - Пенька, лен, железо, сало, хлеб и прочие русские товары дешевеют. Стало быть, войны с Орденом в Ливонии более не ждут. Пайдский торговец так прямо и сказал, что их латники домой вернулись и на Русь ноне не пойдут. Не секрет это более.

- А свены?

- Свены сказывают, на Неве сеча кровавая была. Русичей они порубили несколько сотен, своих около сотни потеряли. Вернулись со славою, но без добычи.

- Откуда на Неве сотни воинов? - от изумления Зализа перевернулся на живот. - Там же кроме двух десятков чухонцев и не живет никто. Ну, и я с засечниками наведываюсь.

- А, так это ты там, Семен Прокофьевич, дыру в шее получил?