Всё или ничего (СИ)

- Я приложу все усилия. Можешь быть спокоен, - тихо и серьезно произнес Ник. Он подошел к альфе близко-близко, будто хотел что-то сказать, но потом передумал. - Мне пора, - бросил омега.

Чезаре сухо кивнул. Дышать будто стало легче. Альфа чувствовал, что впервые в жизни поступил правильно. Он не хотел умирать сейчас. Но глупо было цепляться за жизнь. Судьба - ироничная женщина. Когда альфе не было дело ни до чего, у него был шанс. Но сейчас… нет ни единого. Главное не утянуть с собой синеглазку.

Чезаре представил себе омегу в день его отъезда. Он был тогда такой сонный, милый и домашний. Мужчина ничего не видел прекраснее в этой жизни. Он вдруг отчетливо понял, что променял бы всю свою жизнь на то, чтобы еще раз вот так проснуться. Но это невозможно. Завтра Эдмунд проснется один. И послезавтра тоже. А возможно через некоторое время… уже не один. Эта мысль резанула сознание, но Чезаре одернул себя. Эдмунд заслужил счастье. Альфа причинил ему слишком много страданий. Хватит.

*

- Что он сказал тебе? - бросился к Нику Эдмунд, едва омега вошел в комнату. - Что?

- Он попрощался, - негромко ответил омега.

Ему было больше нечего сказать. Эдмунд зажмурился, по щеке покатилась слеза. Людвиг обхватил его за плечи и усадил в кресло. Омега прикусил ладонь, чтобы не кричать. Все внутри вибрировало от крика. Мирт налил ему воды, но Эдмунд выбил чашку из его рук и закрыл лицо руками. Вдруг он резко встал, быстро вытер слезы.

- Я с ним не прощался, - с нажимом сказал омега. Его голос дрожал на каждом слове. - Если он не желает сражаться, значит это буду делать я.

- Эдмунд, это конец. Даже твой муж это признал, - произнес Кайл. - Ты ничего не можешь сделать. Мне очень жаль.

- Тебе очень жаль? - тихо переспросил омега. - И это все? Тебе очень жаль?! Я. Не позволю. Ему. Умереть.

- Ты погибнешь вместе с ним.

- Все или ничего, Кайл. Все или ничего.

В комнате повисла тишина. В глазах Эдмунда горела какая-то лихорадочная, нездоровая решимость. Никакой уверенности не было. Эдмунд понимал, что его авантюра практически обречена на провал. Но также он понимал, что не простит себя до конца дней, если будет смотреть, как осудят его мужа, выставив монстром.

А он не монстр! Но всем наплевать. Никому не нужно знать, что у человека глубоко внутри, каков он. Да Чезаре в сто раз лучше каждого из придворных подхалимов. Но никому нет дела! Он не просто пират. Он очень известный пират. Таких хотят уничтожить вдвойне.

- Он воевал, - медленно проговорил Эдмунд, вдруг вспомнив слова мужа. - Нужно все об этом разузнать… Возможно, есть что-то. Может, он герой войны. Нужно хоть что-нибудь.

- Какая война? - спросил Эрик.

- Точно не знаю. Ему было семнадцать, - быстро затараторил Эдмунд. - Когда она закончилась - девятнадцать. Сейчас ему сорок. Значит это…

- Йоркшир, - мрачно резюмировал Ричард. - Это отвратительно. Там была такая мясорубка… Ничего не узнать.

- Так уж ничего? - сощурился Мирт. - Поверь мне, мой друг, в бумагах, может, ничего и нет. Но вот люди помнят очень многое и очень долго. Это было всего двадцать лет назад. Нам нужен только номер его подразделения. Тогда будет проще.

- Номер узнать нетрудно. Нужно только поднять архив, - пробормотал Ник. - У меня есть друг. Он может помочь.

- Спасибо, - едва слышно прошептал Эдмунд. Он быстро сморгнул набежавшие слезы. - Нам нужны свидетели. Много свидетелей. Нужны люди из нашей деревни, слуги, кто-нибудь, кто может сказать хоть что-то хорошее. Я напишу Мерсье. Он должен найти нужных людей.

- Это может хоть немного помочь. Дело в том, что со стороны обвинения было человек двадцать. Значит, мы можем предоставить такое же количество, - оживился Кайл. - Я научу их говорить медленно, с растяжкой. Нужно потянуть время столько, сколько это возможно. Эдмунд, ты должен путать Аялу постоянно. Мешай ему. Плачь, падай в обморок. Все, что угодно. Приговор не должен быть вынесен еще дня два. Ты понял меня?

- Понял.

*

Эдмунд шел в зал твердой походкой, хотя не гнулись ноги. Омеге казалось, что он вот-вот упадет, но заставлял себя идти ровно и спокойно. Толпа обтекала его, расступаясь. Люди перешептывались, смотрели, не стесняясь. А Эдмунду было наплевать.

Когда Чезаре посадили на скамью, у омеги сжалось что-то внутри. Муж на него даже не посмотрел. Будто они чужие. Он уставился прямо перед собой отсутствующим взглядом. Судьи расселись по своим местам, и суд возобновился.

- Господин Гримме, вам предоставляется слово, - услышал омега словно откуда-то издалека.

Он не мог поверить своим ушам. Омега был уверен, что Аяла будет измываться над ним следующие несколько часов. Почему он переключился на Чезаре? Эдмунд переводил взгляд с капитана на мужа, пытаясь найти хоть какую-то причину. Но ее не было. А Чезаре будто бы не удивился, и это напугало Эдмунда во сто крат сильнее, чем слова Аялы.

- По какой причине вы преступили закон?

- Потому что у меня не было выхода. Удивительно, но бывшим солдатам не дают работу, - саркастично усмехнулся Чезаре. Он выпрямился на скамье. Зал зашумел.

- Вы бывший солдат?

- Да. Мне было семнадцать, когда меня забрал в армию.

- Где вы родились?

- На востоке Валлирии. Я крестьянин по происхождению. Если бы не война, я бы сейчас вспахивал поля.

- Расскажите о войне.

- Что о ней рассказывать? - усмехнулся Чезаре.

Его голос обрел силу и какую-то мощь. Зал затих, каждый хотел услышать эту историю. Но больше всего ее хотел услышать Эдмунд. Но только не так! Не сейчас!

Боги, зачем Чезаре это делает? Зачем собирается раскрыть душу? Почему начал отвечать на вопросы?

- Меня забрали рано утром. Сказали, что обязан послужить родине. Я был не особенно против. Через неделю я прибыл в лагерь, где был зачислен в пятый корпус. Около месяца над новобранцами издевался старшина, - Чезаре позволил себе коротко усмехнуться. - Но благодаря этому сморчку я выжил в кромешном аду. Через пару месяцев меня и еще СОРОК человек перебросили на юго-запад. Защищать родину. Нам выдали старые доспехи и меч, на этом экипировка закончилась. Все, что найдешь на поле боя - твое. Через две недели нас осталось двадцать восемь. Еще через неделю - двадцать. Через месяц - десять. Через полгода трое. Война не прощает медлительности и глупости. Она бьет с размаху, без предупреждения.

За два года я обошел весь юг. Война все не кончалась, хотя осточертело все. Мы все уже привыкли спать по три-четыре часа в сутки и биться насмерть по восемь. Через четыре месяца мы перестали отличать день от ночи. Довольно интересное состояние.

- Что было после войны?

- После? - Чезаре помолчал минуту. Эдмунд затаил дыхание. Весь его план летел ко всем демонам. Если Чезаре будет так говорить… омегу перестанут спрашивать. - Никакого после не было, - глухо продолжил альфа. - Меня взяли в плен при Абердине. Сковали по рукам и ногам и кинули в какой-то барак. Так продержали неделю или около того. Точно не знаю, - Чезаре глубоко вздохнул. - Только потом я узнал, что война закончилась еще десять дней назад. Просто до нас новости еще не дошли. Мы рьяно защищали государство, - Чезаре поднял глаза на короля. - Но вот государству мы оказались не нужны.

- Никаких оскорблений короны, - тут же произнес Аяла. - Были созданы специальные подразделения, разыскивающие пленных и…

- Они плохо искали, - перебил Чезаре капитана. - Восемнадцать человек. В порту. На юге. Юг - это оплот работорговли, вы не знали, капитан? - саркастично спросил мужчина. - Похоже, что те подразделения не знали. Или им не было дела. Нас переправили через море в трюме грузового корабля. Я плыл между бочками с вином и мешками с зерном. Потом нас всех отправили на невольничий рынок.

Эдмунд закрыл глаза. Он не мог больше слушать, как Чезаре спокойно рассказывает, как его продавали словно животное.

- Вы были рабом? - осведомился Аяла.

- Да, - кивнул Чезаре. Он подвигал руками, цепи зазвенели. - Я отлично помню этот звук, капитан. Только тогда они были еще и на ногах. Под южным солнцем металл стирает кожу до плоти за несколько часов. Это незабываемое ощущение, когда над тобой витают мухи, словно над кучей навоза. Меня… купили довольно скоро. Разумеется, все польстились на сильного раба, - Чезаре негромко рассмеялся. Смех отразился от стен, вышел каким-то жутким, каркающим. - Какое же разочарование ждало моих хозяев! Я плохой раб, видите ли. Когда я почти прирезал своего пятого хозяина, меня не захотел никто покупать. Тому ростовщику просто повезло, что спас свое брюхо. Никто не желал становиться следующим.