Ульфила

не встретился по случайности. Об императоре поговорили — каков из себя и как в беседе держится.

Вдруг спросил Меркурин Фритилу (а сам глаза отвел):

— А что, Ульфила будто нездоров?

За вопрос этот сразу простил Фритила Меркурину изобильную его болтливость. И, простив, тут же попрекнул.

Спросил:

— Неужто заметить успел, за разговорами-то о персоне своей?

Покраснел Меркурин до корней золотых волос. Еще милее он Фритиле стал.

— Успел, — пробормотал Меркурин Авксентий.

И сказал Фритила то, ради чего, собственно, и нагнал епископа доростольского, когда тот из ульфилиных покоев вышел:

— Ульфила умирает. Со своими, как уезжал, навсегда прощался. Удержи его здесь, на земле, Меркурин Авксентий. Ибо тебя он любит и, может быть, не захочет оставлять.

Меркурин Фритилу за руки взял, обещал торжественно. Видел Фритила, что не на шутку взволнован Меркурин Авксентий, а потому успокоился.

На самом же деле в то, что Ульфила может умереть, Меркурин не поверил. И потому вскорости все дурные мысли из головы выбросил вон, а вместе с ними — и обещание, Фритиле данное.

Да и то сказать: кому под силу удержать на земле душу праведника, когда она уже разворачивает крылья свои?..
* * *

— Атанарих!..

От возбуждения так и трясся Меркурин Авксентий, когда ворвался к Ульфиле с новостью — рано утром, с рассветными лучами. Епископ не спал, писал что-то, яростно царапая стилосом. Когда Меркурин помешал ему, резким движением переломил табличку. Обломки в угол бросил.

Меркурин извинился за вторжение и сделал было попытку улизнуть — епископ явно был не в духе. Но его остановили, сердитым кивком велели сесть и выкладывать, в чем дело. Меркурин пристроился на складной табурет — слишком низкий по его росту (видимо, предназначен для женщины, а в покоях, отведенных Ульфиле, оказался по недосмотру дворцовой прислуги).

— Что случилось? — спросил Ульфила.

Меркурин буквально видел, как Ульфила свернул шею своему гневу, точно цыпленку.

— Атанарих, нечестивец и гонитель, которого Феодосий принял как брата… — Запнулся и одним духом выпалил: — Он умер!

Ульфила вздрогнул всем телом.

— Что?

Меркурин Авксентий уже посмелел, успокоился.

— Да, умер. Вчера. Его с перепою хватил удар, так говорят слуги следом за врачами. Но я думаю, что это рука Господня покарала его за все то зло, которое он причинил нам…

Говорил еще долго, захлебываясь и торжествуя. Ульфила почти не слушал. Он никогда не встречался с Атанарихом лицом к лицу. Соприкасался только с последствиями: испуганные люди, бежавшие от гонения, следы пыток на их телах. И все они в голос твердили: Атанарих зверь, Атанарих жег людей в церквях, Атанарих не щадил ни детей, ни женщин, своими руками мучил и убивал; на его черной совести сотни жертв.

И сказал Меркурин Авксентий, епископ Доростольский, такое надгробное слово князю готскому Атанариху:

— Хотел сделать нас трусами и отступниками, но когда случалось так, чтобы грехи грешника не пали на его же голову? Те, кого унизить мнил,