Люди меча

вьев, отдельными избами или стогами прошлогоднего сена. Впрочем, иногда островом оказывались и дома, крыши которых недоуменно выглядывали из-под воды. Впрочем, они хоть выглядывали - а что скрывается там не доставая до поверхности - одному Богу известно, а потому кормчий предпочитал вести ладью по обычному пути, следуя всем поворотам извилистого русла.

Ладьи всем своим видом соответствовали великой реке, на которой они создавались: такие же величественные, неспешные, огромные, трудолюбивые и одновременно - грозные. Как в военные годы далекого двадцатого века товарные вагоны превращались в военные теплушки, так и ладьи, способные принять в свои трюмы груз пяти вагонов, ныне предоставили этот простор многим десяткам лошадей, фырканье и тревожное ржание которых доносилось через открытые люки.

Ладьи, пользуясь попутным ветром, шли под всеми парусами - точнее, под единственным своим парусом, поднятым на съемную мачту. Но дубовый форштевень все равно резал волну с грозным шелестом, а в стороны, растворяясь в кустарниках и густых чащах, расходились длинные пологие волны.

Из надстройки кормчего вышел Зализа, тоже прошел на нос, остановился рядом с Росиным:

- Ну как, Константин Андреевич?

- По виду хороши, - выпрямился Росин. Похоже, отлиты из бронзы, после чего стволы высверливались. - Недавно делались?

- Воевода Зернов сказывал, кашинские пушки. Хорошие. Вот в ту, ствол у которой дубовыми листьями изукрашен, самолично, говорит, рубль серебряный кинул. Для крепости и лучшего звука..

- Это он погорячился, - рассмеялся Костя. - Поверь моему опыту, серебро только в колокольной бронзе на пользу идет. А пушкам от нее...

- От серебра ничего, кроме пользы, быть не может, - категорически отрезал Зализа. - Серебро, оно богоугодно. Им и воду святят, и иконы украшают.

- А-а, ну тогда само собой, - развел руками Росин, и по тону его было невозможно определить, то ли согласен он со словами опричника, то ли насмехается над ними.

- Боярина Батова домой отослали? - поспешил сменить тему разговора Картышев. - Рука у него рассечена сильно, я видел.

- Не поехал, - покачал головой опричник. - Сам-то ранен, но смерды его пока целы. Не хочет их одних оставлять. Боится, погибнут по молодости и глупости. У кормы отдыхает.

На ладью купца Тверида Сладкого досталось садиться боярам Ижорского погоста. Точнее, разместились они на пяти ладьях, но именно к Сладкому погрузились кауштинцы вместе с пушками и их ближние соседи; сюда, к большому наряду, решил разместиться и сам государев человек.

- Пороху на все пищали хватит, Константин Андреевич? - неожиданно спохватился Зализа. - Стволы мы у Ильи Андреевича взяли, а про зелье огненное забыли!

- Не забыли, Семен Прокофьевич, - покачал головой Росин. - Как пушки с башен снимали, я первым делом про ядра позаботился. А картечи и пороха у нас своих хватает. Я вообще своему товару больше доверяю.

- Ну, спасибо, Константин Андреевич, - облегченно перекрестился опричник. - Сам Бог тебя