Люди меча

я, приглашения к хозяину замка боярин дожидаться не стал и поднялся в малый зал еще дел того, как слуги успели накрыть стол. Кивнул священнику:

- Здрав будь, господин дерптский епископ.

- И ты здравствуй, Петр Иванович, - хозяин сделал рукой приглашающий к пустому столу жест. - Какая забота привела тебя ко мне, воевода?

- Прощаться приехал к тебе, господин епископ, - вздохнул воевода. Кромешник государев всех ратных людей под свою руку требует, к Ладоге наказал собираться. В городе оставляет малое число людей под командой стрелецкого десятника. В таком разе, и мне здесь делать нечего. Не почину боярину Шуйскому таким войском руководить. В поместье поеду, указов государевых ждать. Ноне он меня заметил, и более не забудет. Много трудов Иван Васильевич к Руси прикладывает, и каждого человека, честного и годного ценит. Кольчугу мне подарил со своего плеча...

Священник уважительно поцокал языком, окинув взглядом броню, которую воевода, похоже, теперь вовсе не собирался снимать - ни на ночь, ни в гости, ни в баню. '

Появились послушники с угощением, но Шуйский неожиданно поднялся:

- Благодарствую, но пора в дальний путь. Обоз сложен, лошади впряжены, холопы верхом маются.

- Прими от меня подарок, Петр Иванович, - так же поднялся из кресла епископ. - Вина красного бочонок, мальвазии.

- Благодарствую, господин епископ, но мне и отдариться нечем...

- То не нужно, воевода. Ты любовь и мою и всего Дерпта деяниями своими заслужил. Сказывали мне, порядок при тебе, Петр Иванович, куда крепче моего держался. Боярские дети ежедневно город объезжали, забирали всех людей пьяных и дурно себя ведших, в дома горожан стрельцы не вторгалось, их жен и детей не пугали. Кавалеры мои и те подданные, которые хотели выехать с семействами из города, выехали под прикрытием русских отрядов, и с ними не случилось ни малейшей неприятности. Пития крепких напитков ратники твои не допускали вовсе, чем всех удивили изрядно. Дом твой и уши были отворены для каждого, кто приходил с жалобою на русских ратных людей. То великое дело, беды войны хоть от единого города отвесть, насилия не допустить и заслужить благодарность покоренных. Посему, воевода, очень прошу: прими подарок, не обижай.

- Ну хорошо, - милостиво согласился боярин. - Пусть холопы заберут. А теперь прошу простить, господин епископ, пора.

Священник проводил его огорченным взглядом, но как только дверь закрылась, расплылся в ехидной ухмылке:

- Пей воевода, пей мою мальвазию и радуйся моей любви. Нет нужды лишний раз озлоблять уже изгнанного врага. Пусть лучше мнит себя другом и поддается на просьбы и советы. Ты мне еще пригодишься, воевода. И сам не заметишь, как руками своими Московию сам душить начнешь. А ради этого мне вина не жалко. Хоть все отдам. Флор! Ты где? Прикажи принести чернила, перо и бумагу. А сам в дорогу сбирайся. Отвезешь письмо в Ригу, где магистр Фюрстенберг от русских ратей прячется. Передашь, что изгнаны они почти все. Пусть приходит и занимает свободные города