Люди меча

нам послал. Этим годом весь поход только на тебе и держится.

- Я в этом году даже из ручной пищали ни разу не выстрелил. Только болтовней и занимаюсь.

- Ну, не скажи, Константин Андреевич! Слово порою куда страшнее сабли разить может. Вон, один раз ты в Сапиместский замок съездил, и с тех пор про эзельтского епископа больше и не слышно ничего. А это тысяча мечей...

- Мужики, а ведь мы уже в озере! - неожиданно перебил их Картышев. - Я уже с полчаса по сторонам смотрю, и ни единого леса или холма вокруг не вижу. Получается, все. Река позади. Нужно налево поворачивать.

Зализа промолчал.

- Орешек по левую руку от нас, Семен Прокофьевич, - согласился Росин. - К нему ведь свены высаживались?

- К нему, боярин, - кивнул опричник. На некоторое время в воздухе повисла тишина. Команды кормчему менять курс Зализа не давал.

- Давай спросим иначе, - подмигнул Картышеву Росин. - Семен Прокофьевич, а впереди у нас что?

- Корела, - кратко ответил опричник.

- Семен Прокофьевич, да не томи ты нас, - не выдержал Картышев. - На корабле мы все, никуда не убежим и никому ничего не скажем. Куда ведешь, открой тайну?

- Корела проход из озер Сайма к Ладожскому острову закрывает. Твердыня сильная, неприступная, на трех островах стоит. Острова каменные, крепость тоже. Тревожить ее свены не решаются, потому как сушей до нее добираться трудно. Нет там дорог среди рек и озер многих. И водой большое войско с осадными машинами привезти нельзя, потому как проток из Саймы мелководный, только малые рыбацкие лодки проплывают. Замок возле протока стоит давний, рыцарский. Его тоже тревожить некому. Так две твердыни неподалеку друг от друга и живут.

- Ну, коли путей к ним ни водных, ни сухопутных нет, - осторожно предположил Росин, - они так еще лет триста простоят.

- Вода сейчас высокая... - тихо напомнил опричник. - Половодье. Ладья в любом ручье пройдет.

* * *

Можно до хрипоты спорить по поводу того, кому принадлежат эти места: шведам, русским, карелам или Господу Богу, но бесспорно одно - землей их называть нельзя. Берега озер, рек, протоков, заливов через которые приходилось проплывать каравану их семидесяти трех ладей представляли из себя сплошные камни. Камни большие и маленькие, размером с кулак младенца или высотой в десять человеческих ростов, покрытые мхом или совершенно голые, с трещинами, в которых угнездились чахлые березки или сосенки, или единые монолиты - но все огромное пространство между Ладожским озером и Ботническим заливом напоминало одну большую каменоломню, в которой успели заготовить немало товара, но все никак не могут его вывезти.

Кормчие потели от волнения, хорошо понимая, что сильный удар о дно в любой протоке посадкой на мель не ограничится - доски днища разойдутся почти наверняка, а залатать дыру в этих диких местах будет негде, а главное - нечем. Приличных деревьев в обозримом пространстве не росло - только какие-то перекрученные болотные карлики. И тем не менее суда приходилось вести на немалой