Череп епископа

временно опуская копье и заводя кончик древка в специальное кольцо, предназначенное именно для удерживания копья в опущенном состоянии, тронул кончиками шпор бока ширококостного битюга, и тот пошел вскачь, постепенно разгоняясь. Под ударами многих десятков копыт лед задрожал и начал угрожающе потрескивать, но отряд разгонялся все быстрее и быстрее, взметая рыхлый снег, который тянулся позади длинным шлейфом, дробя подковами застывшую поверхность озера в мелкую ледяную крошку - и все вместе сливалось в нарастающий тяжелый гул, словно из земных недр пыталось выбраться огромное неведомое чудовище.

Впрочем, чудовище уже имелось: оно мчалось по поверхности озера многотонной железной массой, остановить которую, казалось, не смогла бы даже поставленная поперек дороги каменная стена, оно ощетинилось тонкими стальными жалами копий, на наконечниках которых и сосредоточилась вся накопленная чудищем энергия - настолько огромная, что за всю свою историю человечество не смогло создать броню, способную остановить этот удар.

После полумили бешенной скачки задние всадники начали отставать, еще через милю стали отставать всадники второго ряда, но вскоре задающий темп командующий принялся замедлять гонку, постепенно переходя на быстрый шаг. Рыцари начали поднимать копья, снимать шлемы, весело обмениваясь впечатлениями, И старательно косясь через плечо назад, пытаясь разглядеть, кто и насколько далеко отдалился от первой шеренги.

Разумеется, дворяне влезали в полные воинские доспехи и устраивали атаку в пустоту не для собственного удовольствия. Они тоже знали, что боевой конь должен уметь то, для чего его растили и воспитывали, должен постоянно тренироваться. Впрочем, помимо тренировки в общем строю и разминки коней, подобная атака показывала еще и то, кто из дворян лучше держится в седле, у кого сильнее или лучше выезжен жеребец. Отличный повод, чтобы с гордостью поглядывать потом на менее удачливых товарищей по походу.

Повернув к деревне, крестоносцы медленным шагом подводили коней к невысокому помосту, откуда оруженосцы и кнехны снимали их из седел и помогали сразу скинуть самые тяжелые пластины кирасы, чтобы воин мог без страха дойти до избы своими ногами.

- Итак, - встретил у дверей кавалера Ивана дерптский епископ, - вы не смогли взять города.

- Мы возьмем его завтра, - беспечно отмахнулся молодой командующий. Немного терпения, господин епископ.

- Мы уже совершенно разорили эту деревеньку, сын мой - отошел немного в сторону священнослужитель, вглядываясь в темное пятно, оставшееся на месте сгоревшей маленькой избушки. - Скоро здесь будет нечего есть, и нечем кормить лошадей. Между тем, как раз завтра суда приведут боевых коней ваших и моих рыцарей, господин кавалер. Лошади не умеют есть снег! Им нужны сено, ячмень, овес - а все это до сих пор отделено от нас гдовскими стенами.

Отчитываемый, как мальчишка, командующий армией прикусил губу.

Действительно, именно по его настоянию позавчера на этот берег перевели двадцать рыцарских