Дикое поле

етных стрел, быстро проредивших кустарник на ближней к ногайцам канаве. А Юля, стремясь стелиться над самой травой, бежала под прикрытием дальних зарослей, торопясь к своим лошадям.

- Ну, милые, пошли, пошли, скорее, - схватила лучница их под уздцы, опять продралась сквозь заросли и вошла в реку. Добравшись до стремнины, повернула вниз по течению.

Кони встревоженно заржали, не понимая, куда они плывут, если берег впереди.

- Тихо, милые, тихо... - умоляюще прошептала Юля, оглядываясь в сторону врага, но за прибрежными зарослями разглядеть ничего не могла.

Скакуны послушались - но все равно с облегчением зафыркали, когда, скатившись на полкилометра хозяйка повернула к берегу.

- Умницы, молодцы, - похвалила их боярыня - Хорошие мои лошадки.

Потом затянула первому подпругу и взметнулась седло.

- Вперед?

Теперь она находилась позади обоза, а его охрана умчалась вперед. Остается развернуть повозки и отогнать за какой-нибудь лесок. Или просто загнать телеги в реку - и пусть потом татары ловят свое тряпье до самого Азовского моря.

Юля устремилась вверх по склону. Обоз стоял - что ее только порадовало, - и при нем маячили четверо всадников.

Похоже, небольшое прикрытие степняки догадались оставить. Ничего, это поправимо. Для этого дела и трофейные стрелы подойдут.

Трен-н-нь! - свалился с оперенным древком в спине ближний к ней враг. Трен-н-нь! - завыл в голос, задергался, свалился на землю и начал кувыркаться второй. И тут случилось непредвиденное: увидев смерть двоих воинов, татары вдруг задали стрекача, а возничие хлестнули коней, разгоняя повозки.

- Алла! Алла! - подгоняли они упряжки, опасливо косясь за спину.

И что тут оставалось делать? Не гоняться же в одиночку за такой шумной оравой?

- С паршивой овцы... - Женщина натянула лук. Трен-н-нь! - один из татар кувыркнулся с телеги себе же под колеса. Трен-н-нь - мимо!

Стрела мелькнула возле плеча возничего и впилась

лошади в круп. Бедолага споткнулась, упала, разрывая постромки.

Кибитка вонзилась оглоблями в землю, закувыркалась, разбрасывая какие-то узлы, тряпки, шкатулки. Вылетела на траву молодая татарка в блестящих одеждах.

Лучница подъехала ближе. Возничий. Точнее, как оказалось, возничая предсмертно хрипела с неестественно вывернутой шей. Татарка поднялась, повернула к ней веснушчатое лицо.

- От блин! - удивилась Юля. - Ты кто?

- Дашей меня звать. Из-под Смоленска мы.

- А здесь откуда?

- Наложница я, у мурзы. Нас литвины взяли. Потом татарам отдали. Сказывают, на своих пленников выменяли.

- Понятно... - Юля поднялась на стременах, глядя вслед улепетывающему обозу. - Сейчас охрана спохватится, примчатся. Давай скорее на коня, и уходим отсюда.

- Зачем?

- На коня садись, и смываемся! - заторопила боярыня. - Ты что, в гареме остаться хочешь?

- А куда мне деваться? Мать еще три года назад от горячки умерла, отца литвины убили, братьев тоже в плен угнали. Подаяние просить Христа ради?

- К себе в усадьбу