Царская дыба

лошадей, да скотный сарай напротив. На дворе трое молодых безусых пареньков сноровисто разделывали подвешенную за задние ноги тушу бычка, рядом сгружал с повозки сено низкорослый угрюмый смерд. Хотя мясники своей работы явно еще не закончили, но по двору уже тянулся соблазнительный запах мясной похлебки.

– Знатно устроился Илья Анисимович, – покачал головой опричник, заметив, что обычной в постоялых дворах и придорожных ямах суеты с приезжающими и отъезжающими гостями нет. – Никак, один все комнаты занял?

– Семен Прокофьевич, милый, ну наконец-то! – одетый в темно-бордовую шелковую рубаху и черные штаны купец выбежал на плечо и широко раскрыл объятия. – Бояре Батовы ужо второй день отсыпаются, а тебя все нет и нет. Ну, заждались мы тебя, гость дорогой!

– Что так заскучал, Илья Анисимович? – удивился Зализа, позволив купцу немного потискать свое усталое тело.

– Да разорят меня твои полонянки вконец, Семен Прокофьевич! Хнычут все время, жрут за десятерых, четыре комнаты занимают. Продать бы их, и дело с концом!

– Все бы тебе только продать, Илья Анисимович, – рассмеялся опричник. – Ну да ладно, продавай. Три баркаса у причала Ерофея Ругова стоят. Товар с них на телеги сгрузить можно, а сами лоймы продай. Мне они ни к чему.

– Добычу взял, Семен Прокофьевич? – глаза купца жадно сверкнули. – Так, может, расторговаться сперва? Во Пскове цену хорошую дадут, и телег менее потребуется.

– Не хочу, Илья Анисимович, – мотнул головой Зализа. – Заскучал. Алевтине в глаза давно не заглядывал, в постели своей не ночевал, рубежи, государем доверенные, лично не объезжал. В золоте и серебре нужду ныне сильную не испытываю, и ждать торговли удачной не хочу. Покупай повозки, Илья Анисимович, грузи товар и полон. Домой едем. Все, домой...
* * *

Обоз из пятнадцати телег полз до Раглиц целых три дня. На ночлег Зализа специально останавливался не в ямах, а в лесу, по всем правилам организуя дозор и охранение, а девок укладывая вместе с кауштинскими иноземцами на одну поляну. Однако ничего не происходило. Пару раз он даже не выдерживал и прямо кивал служилым людям на полонянок: “Добыча ведь, развлекайтесь”, но те блюли чистоту, словно давали своим богам клятву целибата. Так и нетронутые пленницы, поначалу испуганно жавшиеся друг к другу, несколько успокоились, повеселели, и выглядели не живым товаром, а обычными деревенскими девками, отправившимися с односельчанами на прогулку.

От Раглиц бояре ушли вдоль реки вверх, к броду, а Зализа, собрав у местных смердов лодки, принялся отправлять набранный во владениях дерптского епископа груз вверх по течению. Платы с него не взяли – местные жители еще помнили, как зимой опричник остановил орденскую рать всего в нескольких десятках верст от здешних стен.

Разумеется, верховые бояре добрались до Замежья первыми, сообщили Алевтине о возвращении мужа, и она прислала навстречу смердов с вьючными лошадьми. Последние восемь верст, очередной брод, уже через Рыденку – ив надвигающихся сумерках Семен, бросив медленно